Сибирские огни № 12 - 1979

Но только тревога и забота вошли в его душу, как тут же <5н увидел добрые све­ толюбивые золотые глаза растений, глядящие в лицо человеку и солнцу. I — Чо, Маня, «Московской» нету? — Нету, Марковна. До обеда всю продала... Вон они, покупатели... Маня круто отвернулась от широкого окна, бедром задвинула под прилавок ящик с пряниками. За окном, в тени пыльного клена, перевесившись через невысокий штакетник, мочился на собственную, упавшую с головы кепочку Гена Иванов, — Бесстыжий. Вот горюшко-то матери... Нажрутся — ни стыда, ни совести, ей- пра... Так нету «Московской»? Маня молча подняла бровь. — Ну, давай тогда две «Стрелецких». На работе качнули — внучек у Веры, стар­ шей моей, в Мариуполе родился... И полкило рыбы вон той взвесь... Кто это? — Бельдюга. — И не говори, Маня, глаза бы на этих сопляков не глядели- Срамота прямо. — Рыба называется так — бельдюга морская. Вешать, что ли?.. Гена Иванов уже спал. Он сполз со штакетника в чахлую собачью травку, про­ бившуюся сквозь окурки и жестяные пробки, и —; спал. До своего домЗ-ему оставалось с километр. А у Мишки никто и не заметил отсутствия Гены Иванова. Дым стоял коромыслом, гости доканчивали после ящика белой — флягу ядре­ ной браги. Мишка, по обычаю сплясав перед гостями в одних кальсонах, уже храпел в даль­ ней чомнате. Спали и еще двое-трое — кто где, а остальные пили, давясь, беловатую брагу, орали, пели. Ефим Куппа — длинный, в бежевой водолазке, лежал вдоль стены, как плинтус. Время от времени он открывал круглые ясные глаза, приподымался и густым басом, покрывая пьяную дребедень, говорил: — Мне нужна жена, а не сука! Жена его Лариса, круглая, полная, беспрестанно смеющаяся, тут же склонялась над ним со стаканом и заискивающе щебетала: — Фимочка, милый, прими скорее наркотик. Ефим с выражением крайней брезгливости глотал водку, валился к стене. Лари­ са продолжала хохотать и потеть, поглядывая на Юрку, да что там — поглядывая! Пень он, колода! Она уже и коленкой круглой терлась об его штанину, и над тарел­ кой его наклонялась, сдвинув круглые плечи так, что круглые груди чуть не вывали­ вались из сарафана... Огонь-баба досталась столяру Ефиму. Сам он, длиннорукий, плоскогрудый ра­ ботящий мужик, отличался неимоверной смирностью и сговорчивостью. И таскала его жена с пьянки на гулянку. Он шел всюду за ней, длинный, сутулый, молчаливый, а ут­ ром с тяжелейшей головою, слушая стоны своей благоверной, готовил завтрак, бежал в сельпо за поллитрой... Накипала у Ефима злость, мог он что-то сказать по пьянке, но стоило только Ларисе шевельнуть головой, рукой или другой частью тела, как он начинал чувствовать такую вину, что готов был валяться у нее в ногах, прося про­ щения. Детей у них не было. Эх, нанюхался Юрка сверх меры. Тычет- вилкой в пепельницу, бормочет сквозь слюни: — Что они, звери, лапшу такую твердую сварили... Застолье гудело,, гомонило. Разговор наплывал на разговор. Сосед орал сосе­ ду в ухо: