Сибирские огни, 1976, №8

через неделю, когда теленок поднимется на ноги и окрепнет, М альва са­ ма приводит его в стадо... По своей привычке я стоял и разговаривал с Мальвой, когда сзади кто-то подошел. Я обернулся и отпрянул в сторону: лицо подошед­ шего мужчины было страшным. Оно было исполосовано багровыми и синими рубцами, ресниц и бровей не было, и глаза казались огромными, как у быка. — Не бойся,— сказал мужчина,— я ваш новый бригадир, и зовут меня Федором Михайловичем. А ты чей будешь? Я оправился немного от испуга, но поглядеть бригадиру в лицо не решался. — Прокосов я, Марьи Прокосовой сын. — Ага, знаю такую, сказывали мне — хорошая доярка. От этой похвалы мне стало совсем легко, а бригадир присел на пря- слину, вынул кисет. — Как здоровье дедушки Семена — не поправляется? Меня удивило, что приезжий так быстро успел разузнать обо всех жителях села. — Плохой он совсем,— сказал я,— все на печи лежит... — М-да... И подкормить старика нечем... Ну, а ты почему не в школе? — Мама приболела, а с коровами управляться некому. — Это никуда не годится. Неужели другие доярки не могли под­ менить? — У каждой работы по горло,— вздохнул я. — А ты, вижу, серьезный парень,— ласково ск азал бригадир.— Учишься-то как? — Ударник пока, без троек. — Пионер? — А как же! — Тогда вот что...— Федор Михайлович затушил о подошву воню­ чий окурок, придвинулся ближе ко мне.— Ты с Иваном Гайдабурой дружишь? — Это Ванька-шалопут, что ли? — не понял я, Бригадир засмеялся: — Вот уж поистине шалопут! Но речь не о том. Иван ворует семен­ ное зерно из колхозного амбара. Подлезет под амбар, просверлит бу­ равчиком дырку в полу — зерно и сыплется... Поймать его пока не уда­ лось, но что делает это он — мне известно точно. А ведь он не столько берет, сколько рассыпает. — Д а за такие дела ему харю надо побить!— вспыхнул я, но тут же осекся, вспомнив, как сам воровал на току пшеницу. Бригадир вроде бы не заметил моего смущения, спокойно про­ должал: — Можно и побить, это уж дело твое. Потолкуй сначала с ним по душам, а если не подействует... Но только запомни: это мужской разго­ вор, строго между нами. Понял? Если разболтаешь в школе — его же тогда засмеют, со свету сживут, а он, как-никак,— твой друг... — Сегодня же с ним поговорю! — заверил я бригадира. — Вот и хорошо. А то и мать из-за него, дурака, пострадать может. Федор Михайлович мне понравился. Никто из взрослых т ак довери­ тельно со мной не разговаривал — как с равным. Я совсем осмелел и спросил: — А где это лицо вам так?.. — В танке горел, да не сгорел,— коротко ответил бригадир и поднялся.