Сибирские огни, 1976, №8

— Я и П а в л а отговаривал, куда, мол, в такую непогодь з а полсот- пи верст. Подождем , когда обоз тронется, с обозом-то не страшно. Д а к разве его отговоришь? З а л а ди л одно: хочу поспеть домой к празднику, и баста. Днем поземка немного поутихла, и колхозный обоз выехал из горо­ да. Но вскоре поднялась настоящая буря — света белого не видать. О с т а ­ ток дня и всю ночь обоз плут ал по степи и только к утру добрался до деревни. Многие мужики обморозились. — Натерпелись страху,— продолжал Ил ь я .— Д а ж е самому не ве ­ рится, что живой остался. Мог бы и окочуриться... Мам а побледнела, покачнувшись, привалилась к стене. Поняв, что перехватил лишку, Илья засуетился, запрыгал вокруг матери на своей отсохшей, негнущейся ноге. Маленькое, птичье лицо его собралось в мор ­ щинистый кулачок, вылинявшие синие глазки виновато забегали в бурых складках кожи. От волнения он совсем стал гундосить,— т ак что и р а зо ­ брать было трудно. — Д а ты не убивайся, кума, допрежь времени-то,— бормотал он.— Д а с т бог, обойдется все... Можа, на деревню какую нйбрел, сидит счас в тепле да чаек с сахарком попивает... Мать з а п л а к а л а навзрыд, Иль я потоптался еще, а потом схватил шапку и шмыгнул за дверь. А пополудни прибежал к нам Санька Гайдабура и сказал , что на конюшню пришла лошадь, на которой отец вые зжал из города. Пришла одна, без седока... Мы с мамой бросились на конный двор. Буря в алила с ног, ветер бил в лицо, ватой набивался в рот и распирал щеки,— нечем было ды ­ шать. Я увязал до пояса в сугробах, падал , а мать волокла меня за ру ­ ку и сердито кричала: — Скорей! Скорей! З апряженный в кошеву большой белый мерин по кличке Громобой стоял в затишье сарая. В кошеве л еж а л дубленый отцовский тулуп, к бо ­ ковому разводу была прикручена веревками зелена я елочка. Мама торопливо с т а л а ворошить сено на дне кошевы, но там ниче­ го больше не было... — Вишь ты, и елочку прихватил, деток на праздник хотел порадо ­ вать,— ск а зал кто-то из мужиков, стоявших около. Мама уп ал а лицом в сено, спина ее за тр я сл а с ь в беззвучном ры д а ­ нии. Ее подняли под руки, стали,уговаривать. — Шо це ты, Марья, расслабилась так? — гудел кузнец Яков Г ай д а ­ бура.— Всяко могло случиться. Мабуть, остановился П авел в яком селе, шоб падеру переждать, а Громобой замерз на улице, о т в я з а л с я— и з а ­ дал деру домой. — А то испужался кого, понес по целику, да и вытряхнул мужика из кошевы,— ск а з ал Иль я Огнев. — Оправдывайся теперь, ясно море,— нахмурился дядя Яков.— Струсил, лихоманка, вместе ехать. Вдвоем-то, оно, может, ничего и не случилось бы... — А я тут при чем? — подпрыгнул, ка к ужаленный, Иль я Огнев.— Отговаривал ведь я его... — Бачу, к а к отговаривал, коли не отговорил. — Бессловесна она, скотина-то,— всхлипнула м ама .— Спросить бы, а чё скажет? Все оглянулись на Громобоя. Конь стоял, широко расставив д р ож а ­ щие передние ноги и опустив почти до земли большую голову. П ер еби ­ тая снегом шерсть см ер злась на нем сосульками, бока з ап али и резко выпирали широкие ребра, словно густо набитые на бочку деревянные обручи. Вдруг он вскинулся, дико всхрапнул и стал з ав али в ать ся на бок.