Сибирские огни, 1976, №8

А потом наступаю т блаж енны е минуты чаепития. Крутой кипяток зав ар е н земляничником д а душицей, вместо са х ар а подслащ ен сухими кореш ками солодки. Р азом л ееш ь у огня, п ьянящ ая истома н ав али тся , ни о чем плохом дум ать неохота,— сидел бы вот так под звездным не­ бом, вды хал полынный степной воздух, и чтоб сердце зам и р а ло от не­ объяснимой щемящ ей радости . Н е зр я дед Курило говорит, что ко рн я ­ ми солодки д аж е от тоски-присухи излечиваются. Д а , были и у нас счастливые мгновения. П р авду ск а за л кто-то из поэтов, моих сверстников, о военном детстве: «Ели лебеду, крапиву ели, а оно осталось голубым!» В одну из таких ночей, ближ е к рассвету, сидел я у костерка, д е ­ ж урил . Д ед Курило и ребятишки спали в пластяной избуш ке — брош ен ­ ной заимке. Я только заступил на пастьбу, спать еще не хотелось,— си ­ дел , экономно бросая в огонь пучки сухого бурьяна, сосал кислый х л е ­ бушко: кусочек из своей пайки всегда приберегал на такие вот одинокие, томительные часы д еж урства , когда сильнее сна одолевает голод. О т­ щипнешь липкую , к а к глина, черную крошку, положиш ь в рот и сосешь до тех пор, пока нёбо и я зы к не начнут колоть ж есткие остючья. Т ак и обм аны ваеш ь себя, зам ари ва еш ь голодного червяка. Бы л тот сумеречный час, когда день начинал бороться с ночью. Н а востоке обо значилась зел еная полоска зари , она все ширилась, з а т а п л и ­ в а л а небо и гасил а подслеповатые звезды . В это время особенно резко пахнет дурм ан ящ ей полынью и холодной, сизой от росы травою . И н а ­ ступает ж у тк о в а т а я , неЗемная какая -то тишина. И в этой мертвенной ти ­ шине вдру г лопнет, оборвется что-то и щ емящим звоном прокати тся по небу, слабым эхом отзовется в далеких перелесках. Я и теперь не могу понять, откуда во зни кает в ночной степи этот странный, ликующ е-ж а- лобный звук... П о зади р а зд а л с я топот. «Наверное, отдохнувшие быки н ач али под ­ ним аться»,— подум ал я и обернулся. И з осинового колк а вы б еж ал о что- то черное, непонятное и покатилось прямо на меня. Я крикнул , что было мочи, хотел вскочить, но ноги не послушались. Мимо костра, согнувшись, почти на четвереньках, пробеж ал человек. Он кинулся к колодцу, там ■скрипнул ж у р авл ь , бухнула о сруб бадья. Ч еловек хотел д о стать воды, но, видно, у него не хватило терпенья. Он припал к колоде, в кото ­ рой мы поим быков, и стал ж адно , по-собачьи л а к а т ь , зах л ебы в а я с ь и фы ркая . И з пластянки , р азбуж енны е моим криком , вы б еж али д ед Курило, В ан ьк а и В асилек. Они увидели человека у колодца, окруж или и очум е­ ло топтались около. П ересиливая страх, я подобрался сзади . Ч еловек п родолж ал л а к а т ь , окунув лицо в зеленую от навозной ж иж и воду. Спи ­ на его ходила ходуном , из разодранной стеганки вы л е зали клочья гряд ­ ной ваты . Н аконец , он дико всхрапнул , отвалился навзничь, его било и корёжило , а мы стояли вокруг потрясенные, перепуганные и не зн али что д елать . Скоро он затих , а губы у него обм етало зеленой , к а к у лош ади пе­ ной. И только ко гда он откры л мутные, с поросячьими ресницами г л а ­ за, я у зн ал в этом человеке нашего св ата Пётру, д езертира. В згл яд его стал осмысленным , он показал руками , что хочет есть. В анька сбегал в избуш ку, притащ ил сидорок с нашим зав тр ак ом и от­ д а л деду. Курило вынул краю ху черного, пополам с лебедою , хлеб а хо­ тел отломить, но св ат П ётр а кинулся на него, вырвал из рук сидор,’ вы ­ тряхнул все содерж им ое на землю и стал пож ирать д ав я с ь и глу ­ хо урча. J К огда ничего не осталось, он л е г книзу лицом и затих , наверное,