Сибирские огни, 1976, №8

Я рванулся со всех ног к дому. Н аверное, вид у меня был неважный, и мама почуяла неладное. — Где это тебя шайтан носил? — накинулась она.— А в к а р ­ манах чё? И глазом я не успел моргнуть, как м ам а запустила руки в карманы моего пиджачишка: — Где взял? — Н а току. — Украл? — Д а нет, с ребятишками по зерну кувыркались, оно и насыпалось невзначай,— быстро нашелся я. — Украл?! — М ам а сильно дернула меня за ухо, я взвыл от боли и о б и ды .--У к р а л , паразит?! — кричала она.— Отнеси счас ж е туда, где взял. Отнеси и попроси прощения, иначе убью, как собаку! Не хватало еще, чтобы сын мой ворюгой вырос! — А ты, а ты,— захлебы ваясь слезами, выпалил я матери в лицо.— Думаешь, не видел, к ак ты вы тряхивала пшеницу из сапог? И тогда-то произошло то страшное, что и сейчас, через много лет, вспоминается мне, как кошмарный сон. Голова у мамы зад ер галась , ли ­ цо ее перекосило судорогой, она зак рич ал а что-то хрипко, неразборчиво, схватила кочергу и кинулась на меня. Она успела ударить только один раз, и я не знаю , что было бы дальш е, если бы на шум не прибеж ала с улицы бабуш ка Федора. М аленькая , ловкая , она ястребом кинулась на маму, вывернула из ее рук кочергу. — Опомнись, М арья, убьешь ведь! — кричала бабушка — Учить-то надо было, когда дите поперек лавки леж ало ... А счас, когда и повдоль не помещ ается, учить уж е поздно... Потом бабуш ка теплой водой с медным купоросом промывала р ан ­ ку на моей стриженой голове, ласково приговаривала: — Ты, Серега, не гневись на мамку-то, и здергалась она с вами, и з­ нервничалась. Родительские побои не долго болят,— до свадьбы все подживет... Б абуш ка отговорила маму, чтобы я нес на ток украденную пшени­ цу: и без этого позора парень, мол, н ака зан ,— на всю жизнь будет наука. Но н ака зани е для меня еще не кончилось. Теперь вот должен я пе­ рекрутить эти злосчастные горсточки зерна на крупорушке. Надо бы в каж дом музее на видном месте поставить мельницу-кру­ порушку — знаменитое изобретение военных лет. Сколько жизней спас­ ло оно по всей великой Руси! Я помню, к ак дедуш ка Семен делал мельницу. Распилил толстую березовую чурку пополам и на свежие срезы густо набил мелкие оскол ­ ки битого чугуна. Половинки он тёр одну о другую до тех пор, пока вби ­ тые в них осколки не сгладились. Получились деревянные жернова. В верхнем дед пробил сквозную дырку для засыпки зерна, приладил руч­ ку. Крутишь за эту ручку, и хорошо просушенная пшеница перетирает­ ся между чугунными зубьями. Получается, правда, не настоящ ая му­ ка,— скорее, сечка или крупа,— поэтому-то и мельница зовется кру­ порушкой. Крутить крупорушку — работа не трудная, но шибко уж нудная. Шур-шур-р, шур-шур-р,— грегочут ж ернова, и от этой унылой музыки свинцовой тяж естью наливается голова, клонит ко сну. Когда хорошее настроение, тогда еще куда ни шло: в скрежете мельницы вдруг послы­ шится мотив какой-нибудь веселой песенки, д аж е слова выпеваются, потому и работа идет споро.