Сибирские огни, 1976, №8

что это смеется Т ам а р к а Иванова, и, засыпая в балагане рядом с д е ­ д ушкой , я вижу пр екрасные Тамаркины глаза, черные и влажно бле стя ­ щие, словно всегда з апл ак анны е , и страшно от этих глаз, хочется з а р е ­ веть и уб еж а т ь , но г л а з а заколдовывают ,— невозможно от них отор ­ ваться..; А из глухой темной ржи печально умоляет перепелка: — Спать-пора ! Спать-пора!.. 4 Н а лугах , когда т р а в а скошена и сметана в стога, выветриваются все з ап ахи , кроме одного, пьянящего и горячего, как заваренный к л уб ­ никою чай ,— з а п а х а схваченного первым жаром молодого сена. Можно с ума сойти от этого з ап а х а , особенно ночью, когда сено остывает, и еле внятный ветерок волнами н ака тывае т клубничный аромат. Им пропитан воздух, о д еж д а косарей , и д аж е питьевая вода в эту пору отдает оско ­ мистым клубничным привкусом. Сладко спится на молодой хрусткой траве, перемешанной с клубничником, только закроешь глаза, к а к г л я ­ нут на тебя из тр ав яно го зеленого мрака алые смугловатые кисти этой душистой ягоды... Нынче клубники на лу гах — видимо-невидимо. Идет сенокосилка, а з а нею тянется кроваво-красный след от раздавленной ягоды. Мы, р е б я ­ тишки, об ъ ед а ем с я ею д о кблнк в животе. Приметим лесную полянку, где побольше морковника растет, и вечером, после работы, туда. Поч е ­ му-то любит клубника под морковником вызревать. Раздвинешь т р а в у— и ноге ступить негде. Выберешь самую крупную ягодку, рябую от ш е р ­ шавых крапинок, положишь на язык, к зубам прижмешь,— и она р а с т а ­ ет, как шоколадк а . И д аж е ртом аромат ее почувствуешь. В ан ьк а -ш алопу т т а к не может. У него не хватает терпения. Он н а ­ бр а сы в а е т с я на ягоды с такой жадностью, будто три года ничего не ел. Х в ат а ет обеими руками , жует вместе с травой, и только когда гл а з а з а ­ мутятся, подернутся пленкой от сытости, повалится на живот и начнет выбирать по одной ягодке. А после всю ночь и снует челноком от б а л а ­ гана к кустам — и обратно. Б абы по утрам , пока варится завтрак , успевают набрать по ведру ядреной , ещ е в кап е льк а х росы, клубники. Хотя и то сказать, что за д е ­ ревенской женщиной в этом деле никогда и никому не угнаться. Пок а ты согнешься д а разогнешься, она на коленках все доит и доит ягодник обеими руками , словно корову за соски, и пальцы ее мелькают не­ уловимо... 5 Я с братьями Гайдабурами , Ванькой и Васильком, сплю теперь на стоге сена. Д уш н о стало в травяном балагане, а здесь хорошо. С озера веет прохладой , гнуса меньше вверху. А ведь в балаган один комар з а л е ­ тит — и всю ночь не д а с т покоя. Попробуй вылови его в темноте. А он жундит себе и жундит, и кажется, то вот-вот на лоб тебе сядет, то на щеку. Хлещешь себя всю ночь по лицу, а за что — и сам не знаешь. А на стогу хорошо, привольно. Ребятишки, зарывшись в сено, д а в ­ но похрапывают, мне ж е сегодня что-то не спится. Уж больно вечер ти ­ хий, д а ж е перепелку не слышно. Необычный какой-то вечер. Вон и луна за лесом всходит,— тоже странная, тревожная какая-то. Сначала заре-