Сибирские огни, 1976, №8

— Пошла , как в песок, окаянная. А и здоров же ты, Прокопии, врать, ядрёна корень! Ведь эту побаску я еще от своего деда слыхал. — Д а к не соврешь — не проживешь, Семён Макарыч, скромно потупился Копка.— Язык — он ить без костей, вот и треплется... 2 1'адость-то какая! Дедушка Семен взял меня с собою на сенокос! Это решено было еще вчера вечером. Бабушка Федора было против, а мама д аж е всплакнула: — Мал еще нарнишонок для такой работы. Сомлеет на жаре, гнус всю кровь высосет. Но к великой моей радости дедушка стоял на своем: — Кто же его работам теперь обучать будет? Отец не успел — на чужого дядю не надейся. Пусть учится, покеда я живой... Но все это было вчера, а сегодня на ранней заре потянулся за дерев ­ ню веселый и шумный обоз со скрипучими бричками, тарахтящими се­ нокосилками, конными граблями, вызванивающими стальными зубьями на разные голоса. Стояла недокучлнвая утренняя теплынь, из-под колес поднимались розовые клубы пыли и оседали тут же, на пожухлую придорожную т р а ­ ву. Хриплыми со сна голосами перекликались мужики, то в одном, то в другом конце обоза вспыхивал звонкий девичий смех — все двигалось, шумело, радовалось, будто люди ехали на праздник. Д а оно так и было: испокон сенокос считался самой желанной из всех крестьянских работ. Отправляя сь в луга, сельские жители надевали свою лучшую одежду — работа чистая, артельная, а где же еще и пофорсить девчатам и парням в своих обновках, как не на этом веселом празднике? Про нас, ребятишек, и говорить нечего. Ванька-шалопут вьюном мо­ талс я по всему обозу: то там, то здесь мельтешила его красная рубаха, и где она появлялась, там слышались ругань парней, переполошный визг девчат, а иногда и хлопанье кнута, на которое Ванька отзывался поро­ сячьим визгом. Мы с Васильком тоже носились обочь дороги, гонялись за ж е р еб я ­ тами, рубили палками мясистые стебли придорожного чертополоха. Куз­ нечики серыми брызгами прыскали из-под наших босых ног, суслики, столбиками стоявшие у своих нор, мгновенно проваливались сквозь землю. Я большей частью крутился около подводы, на которой ехали визг­ ливые девчата, а с ними — красавица Тамарка Иванова. Среди пестро разодетых подруг Там арка была словно кипрей в скромном букете поле­ вых цветов. Есть такое растение — кипрей, и коль зацветет оно на лугу,— никакие травы и цветы, д аж е высокий, в рост человека, морковник с кру ­ жевными зонтиками не смогут затенить его малинового цвета. Д аж е в сумерках далеко виден кипрей — он как бы светится над темным омутом трав, будто свечка, которую забыли погасить на ночь. З а Тамаркой ухаживали взрослые парни, по вечерам они табунились около избушки, где жила она вдвоем с матерью: играли на гармошке, свистели, дурачились до тех пор, пока не выбегала с клюкой тетка Анна! Там аркин а мать, и не разгоняла женихов. И з-за этой вот взрослой девушки я и козлыкал теперь вокруг брич­ ки, на которой она ехала: скакал на одной ноге, кувыркался через голо­ ву под хохот и оскорбительные шутки девчат. И не знал, откуда взялась у меня т а к а я смелость, и ничего не мог поделать с собою Как будто с ума спятил. А когда на бричку к девчатам завалился Сашка Гайдабура