Сибирские огни, 1976, №8

сам нет-нет да и вскидывает на Копку рыжие, насмешливо прищуренные глаза. Наконец, не выдерживает: — Ч ё , паря, опять жеНа приласкала? Эвон какой красивый фонарь под глаз навесила. Копка трет ладонью синяк на лице, смущается, но только на секунду. — Не говори, Семен Макарыч,— улыбается он,— Весело я живу со своей Мокрыной, што ни день — то у нас радость. Вечор запустил в нее молотком, да промазал — она и рада без памяти. А сёднн она в меня горшком швырнула, и тоже мимо: стало быть, мой черед радоваться. — Видать, не мимо,— заметил дедушка,— Или у вас, как в той по­ басенке сказывается? Я,, мол, ее пустой корзинищей— та-ра-рах! Тар- ар-ах! А она меня утюжком — тюк-тюк... Оба смеются. — Вот ведь навязалась змейка на мою шейку,— густо сплевывает Копка.— А сколь я из-за ее, Мокрышки, парнем еще принял мук, когда любви этой самой домогался? З а двенадцать верст, аж в Марьяновку, черти на свиданку носили,. Ну, марьянов-ские парни как-то раз и решили меня проучить, тоись, ребра мне кольями пересчитать хотели. А я ить прыткой — шуганул от них, только пятки засверкали. — Вятские — они парни хваткие,— ввернул дедушка — Семеро од­ ного не боятся... — Д а к тут как раз наоборот было,— вскинулся Копка,— Их, поди, больше дюжины, а я — один. Топочут они сзади, ревьмя ревут, ну, д у ­ маю себе, счас изладят из меня сашлык. А дело ночью было, темень глаз коди. Решил я спрямить дорогу, да и рванул напрямки, через мо­ гильник. Бегу это, бугорки, как заяц, перемахиваю, да над ребятами по­ смеиваюсь: не видать, мол, вам сашлыка, как собственных ушей. И вдруг — полетел! Сперва почудилось— вверх, ан нет, вниз, ока зыва­ ется в ямину какую-то. Очухался от приземления — тишина вокруг. И только тут в соображение вошел, что это я в свежую могилу врюхался. Видать, вчерась для покойника вырыли, а захоронить-то не успели. Да . Сижу это я, душа, ясно дело, в пятки ушла, ни рукой, ни ногой шевель­ нуть не могу. Страсти всякие стали мерещиться, и вдруг рядом кто-то — к-э-к- чихнёт! Отпрянул я, да руками-то и схватился за что-то лохматое... — Проснулся, а это Мокрына ока залась,— в тон Копке продолжил дедушка. — Д а т ы погоди,— рассердился Копка,— дай .досказать. — Валяй, валяй. Д а только про штаны упомянуть не забудь — сколько там чего наклал. — Д а к вот. Так и просидел я до рассвета,— продолжал Копка, но уже без прежнего вдохновения.— И всю ночь кто-то всхрапывал рядом, вздыхал и пялился на меня зелеными глазищами. А когда зарйться с т а ­ ло,— тут и разглядел я: рядом-то со мной баран лежал . Тоже свалился в яму, бедолага, только раньше меня. Воспрянул я духом, ну, думаю се­ бе, двум смертям не бывать, одной — не миновать. А вскорости услышал, что покойника несут. Первым, как положено, поп к яме топает, кадилом размахивает и гнусавит штой-то. Я на радостях-то И подай голос: «Вы­ ручайте, мол, братцы, совсем загибаюсь, заживо схороненный...» Поп кадило со страху бросил, да как сиганет в кусты, д а как заверещит коз­ ленком... —- Ну, дальше все ясно,— перебил дедушка.— Д а к ты за тем и при- шел,ко мне, штобы вспрыснуть эту ночлежку с бараном? Тогда давай, чё у тебя в кармане-то, а то прокиснуть могёт.;—Он покосился на меня: — Ты, Серега, бабке ни гу-гу,' а то окрысится опять, калоша старая. Выпив стакан самогона, дедушка довольно крякает и щурится на