Сибирские огни, 1976, №8

♦ Безусловно, эта же несломленная мятеж- ность духа является главным «героем» и редкого по изобразительной силе рассказа «Белый»; Д а, геологической партии и ее руководству (в частности, старшему гео­ логу) нужны и очень удобны для работы хорошо выезженные, послушные олени. Но ни за что, никакими побоями и подачками не может старший геолог укротить могуче­ го, широкогрудого красавца-оленя по клич­ ке Белый, рвущегося на свободу, в приволь­ ную тундру, в родное стадо. «Иногда нам с каюром удавалось-таки завьючить его, скру­ ченного веревками, зажатого между двумя стволами толстых лиственниц. Но стоило чуть отпустить веревки, как он взлетал на дыбы и пытался ударить копытом в лицо... и шарахался, и бился о деревья... В конце концов вьюк разлетался в клочья, а Белый, дрожа и хрипя, рвался с привязи под уда­ рами озверевшего оленевода». Законы тайги суровы, со строптивыми здесь не церемонятся, и Белого в конце кон­ цов элементарно пристреливают. Но сама неукротимость, яростное свободолюбие оле­ ня прекрасны —- ведь именно этими (разу­ меется, перенесенными в область человече­ ских отношений) качествами, в противовес пресловутому «бркжинству», «движется впе­ ред мир...». Конечно, в первой книге Д. Стахорскому удалось пока не все. Такие рассказы, как «Сюрприз духа», «Кенгуру», «Идеалист», «Плечо товарища», воспринимаются скорее не как самостоятельные вещи, а как психо­ логические этюды, своеобразные зарисовки к будущим серьезным произведениям. Одна­ ко и в этих зарисовках проглядывают без­ условная одаренность, пытливая аналити­ ческая мысль и зоркий глаз молодого лите­ ратора. Хочется привести слова Виля Липатова, сказанные в послесловии к книге Д. Ста- хорского: «...В ней... есть нечто бесспорное, чего нельзя не увидеть и что определяет ее значение для автора и для читателя: это уже книжка профессионала. Ее написал не геолог, пробующий силы в литературе, а профессиональный литератор, работающий в геологии». И с этим нельзя не согласиться. Отметим еще, что тематический диапазон прозы Д. Стахорского далеко не исчерпывается одной геологией: герой его книги — и пар­ тийные работники, и шоферы, и инженеры, и спортсмены, и буровики, и каюры, и ж ур­ налисты; чувствуется, что автор — человек бывалый, за его плечами богатая, насыщен­ ная жизнь, которая, конечно же, еще не раз «поставит» Д. Стахорскому необходимый материал для дальнейшего творчества. Б. ЖИГАНОВ Владимир Казаков. Первая любовь. Книга стихов. Алтайское кн. изд-во, Барнаул, 1976. По бесчисленным стихотворным и прозаи­ ческим вещам хорошо знаком герой (чаще всего это сам автор), который родился и вырос в деревне,' но в силу каких-либо об­ стоятельств ■покинул её. Теперь, проживая в городе, он всею душой рвется в родные крйя — к березам, василькам, пижме, по­ повнику и, с трудом дождавшись очередно­ го отпуска, едет туда, чтобы приникнуть, как говорится, к истокам, напитаться не­ преходящим, исконным, истинным, набрать­ ся от матери сырой-земли духовных и фи­ зических сил. Какие бы живописные картины (рассве­ ты, закаты, луга, рощи) ни разворачива­ лись перед нами, какие бы ни перелива­ лись самоцветные слова, герой этот всегда вызывал чувство протеста, ибо родное, от­ чее он рассматривал как нечто, существу­ ющее лишь для того, чтобы «исцелять» его, «наполнять» и проч. Лирический герой Владимира Казакова тоже посещает «родину росную»: В деревне я. У матери гощу. Над сытными обедами потею, от знойной тишины едва не тлею, но ни о нем особом не грущу. Он, как и все его лирические братья, «не торопясь, приникает сердцем к своим род­ никам», «часы рассвета встречает над реч­ кой», «смотрит, как розовеют травы», слу­ шает, как «кричат свое тревожное га-га... одомашненные гуси» и т. д. Но одна и, на­ до сказать, симпатичная черта отличает его от остальных наших знакомцев. Это — соз­ нание того, что своих корней, своих исто­ ков надо быть достойным: И, научившись говорить умело и понимать, о чем шумит листва, не грех задуматься, а что ты сделал, чтоб быть достойным этого родства. Раздумья о сделанном,' дающем право воспринимать «шорох трав», «реки неторо­ пливый бег», «россыпи, знобкой брусники»* как «отдых и награду», и составляют со­ держание книги. Назовем некоторые из этих дел: морская служба (просторы Атлантики, Бискайский залив, Фарерские острова), трасса строя­ щегося канала Камень — Кулукда, Красно­ ярская ГЭС. ...когда у Дивногорска под обрыв грузовики тащило с динамитом, ...мы, сбросив все, что можно было, с плеч, под кузова свои подставив спины, не думали, как животы сберечь,— сйасали груз гремучий и машины,— говорит автор в стихотворении «Уроки лич­ ной жизни таковы». Думается, это немалая плата «за все, к чему он привязан любовью, своей земной». Г. КАРПУНИН Miroslav Zahradka. Stalingradska bitva v literarnim zobrazeni. Tema, Zanr, Styl. 1974, Profil, Ostrava. «Сталинградская битва в литературном изображении» — так назвал свое исследова­ ние чешский ученый Мирослав Запрадка. - На первый взгляд может показаться, что