Сибирские огни, 1976, №8

3 Переехав к деду и бабушке, мы стали жить с Гайдабурами по^ со­ седству. Наши дворы разделял только низенький плетень, который я, презирая калитку, запросто перепрыгивал с разбегу. У Гайдабуров было весело. В избе у них ничего не было, кроме де­ гей. Двенадцать душ, и все — мал мала меньще. На крюках, ввинчен­ ных в матицу, висели две люльки с грудными, а самому старшему, Сань ­ ке, было всего шестнадцать лет. Красивым цыганистым лицом и л а д ­ ной статью Санька был похож на отца, а вся остальная мелочь, русоголовая и синеглазая, напоминала мать, тетку Мотрю, разбитную, горластую бабенку, маленькую и круглую, как мяч. В ловкости и быстроте тягаться с теткой Мотрей могла разве только моя бабушка. С утра до ночи неутомимо каталась тетка по избе, гремела ухватами и подойниками, а между делом успевала р аздавать направо и налево подзатыльники, так что в избе, всегда напоминающей потрево­ женный муравейник, слышались сплошные шлепки, как жидкие апло ­ дисменты в нашем клубе во время постановки. Когда тетке одного из своих чад надо было позвать с улицы домой, она суматошно выскакивала на крыльцо и кричала на всю деревню: — Ванька! Васька! Нюрка! Манька! Тьфу, шоб тоби разорвало!.. Санька! Подь до хаты! На улице тетка Мотря здорово напоминала квочку с цыплятами. Идет в магазин или по другой какой нужде,— и половина выводка сле­ дом тянется, уцепившись за широкую юбку. Сядет вечером на з а в а л и н ­ ке, с б абами посудачить,— ребятишки тут как тут: роятся, как пчелы, дерутся, глаза всем вышибают, слова не дают сказать. — И куда ты их столько наплодила? — спрашивают ее бабы. — А, хай живуть. Бог дал — не отнял. Подрастут — колхоз свой сорганизуем,— беззаботно улыбается тетка Мотря и в сотый раз при­ нимается рассказывать свою любимую побасенку о том, как в некотором государстве некий царь решил узнать, кому же всех лучше живется в его владениях. - Зайшов ночью в одно село, выбрал самый богатый дом и з а г л я ­ дывает в окно,— вдохновенно кричит тетка Мотря, вскакивает с з а в а ­ линки и показывает, как царь заглядывает в окно, приложив ко лбу л а ­ донь козырьком. И, размахивая руками, продолжает: — Бачит царь — сидит богатей, жирный, як боров, деньги считает, а сам на двери да на окна трусливо зыркает. «Не сплю я ночей, матуш- ка,— говорит своей бабе,— воров боюсь». «Ну, у этих радости мало»,— сказал царь и выбрал самую бедную хатенку. Глянул, а там ни стола, ни кровати, только полна хата ребятни, будто сельдей в бочке, вот як у нас, грешных. На полу навалено соломы, и ребятишки стрыбают по ней. играют — аж хатенка вся ходуном хОдит. А хозяин с хозяйкой любуются на них, хохочут — з а животы взялись. «Во це и есть самые счастливые люди у моей держави» ,— сказал царь... Когда Гайдабуры своим семейством шли в гости — ими любовалась вся деревня. Впереди вышагивал огромный дядя Яков. В обеих руках он нес по грудному ребенку, а за плечами — баян. Д яд я Яков был един­ ственный баянист в деревне, и его часто приглашали на всякие гулянки. Следом семенила тетка Мотря и волокла за ручонки сра зу трех а то и четырех пацанов, что поменьше. А уж за ней тянулись остальные вы­ строившись по росту. З амы к а л эту гусиную стаю самый старший, С ан ь ­ ка, и обязательно с хворостиной в руке. Это на тот случай, если кто-то расшалится по дороге и нарушит строй. Соседи прилипают к окнам расплющенными носами и добродушно посмеиваются: