Сибирские огни, 1976, №8

куратно были записаны собственные стихи. Парни ели глазами поэта. А если тот еще начинал говорить, то и рот разевали. Георгий Марков будто и не ходил в молодых, а сразу стал крупным писателем. Мы бредили его первым романом «Строговы». Денис Цветков так увлекался, что на­ чинал разыгрывать целые куски из романа. Как-то летом 1940 года, когда я уже работал в редакции газеты «Советская мо­ лодежь», зашел разговор о «Строговых», и Игорь Урманов, наш ответсекретарь, ска­ зал, что Георгий Марков заканчивает работу над вторым томом романа. Еще в новогодней анкете первого номера нашей газеты было такое сообщение: «На новый, 1940 год возлагаю большие надежды. В 1939 году вышла первая кни­ га моего романа «Строговы». В 1940 году думаю закончить работу над второй кни­ гой, написать (рассказы о колхозниках и вновь побывать в деревне и в тайге. Г. Мар­ ков». — Вторая книга «Строговых»,— говорил Игорь,— будет печататься в альманахе. — Об этом надо в газете дать. Событие... Игорь тоже писал. И стихи, и прозу. В той же новогодней анкете Ив. Молчанов заявил, что выйдут в свет первые книги молодых писателей, и в числе их — книга Игоря Урманова. Парни из редакции с уважением говорили, что наш ответсекретарь скоро грохнет сразу повестью, хотя сам Игорь не распространялся об этом. С нами, безусыми и зелеными, о литературных делах говорил он не без иронии. — А в самом деле?.. Уж коли событие, то завтра же сбегай к братьям-писателям и выдай народу информацию странички на полторы,— обратился Игорь ко мне. В узкой, с высоким потолком, комнатке, где помещалось отделение Союза писа­ телей, я застал всего одного «брата»-писателя. Молодой. Ему и тридцати лет не дашь. Плотного телосложения. Взгляд всеохватывающий, изучающий. Потом, в редакции, я этот взгляд Георгия Мокеевича назвал «писательским». Д а, в седьмом выпуске «Новой Сибири» печатается вторая книга «Строговых». И статья о первой книге романа уже подготовлена, ее написал доцент Шурыгин. Говорили и о подгртовке произведений иркутян к восьмому выпуску альманаха. — Д ля этого выпуска редколлегии предложены на рассмотрение произведения молодых. Стихи Моисея Рыбакова достойны... Комсомолка-учительница Ефимова на­ писала повесть «По широкой дороге». По сути, я не брал никакого интервью — приходилось больше записывать. Чувст­ вовал я себя, как говорят, не в своей тарелке. Чего там донимать Георгия Мокеевича расспросами: ведь всего-то информация нужна. Когда в редакции писал эту инфор­ мацию, то и тогда виделся мне изучающий взгляд Маркова. Каждый день приходится разговаривать с людьми, сам стараешься за время беседы изучать человека, а тут по­ лучилось наоборот. В газетах, чаще всего в «Молодежке», рядом со стихами Моисея Рыбакова, в лит- уголках и на. литстраницах, появлялись стихи Александра Гайдая. Он заходил в «Мо- лодежку» как-то слишком уж робко. В редакционной суетне, когда надо сдавать в но­ мер последние строчки, посетителя порой и не замечали. Д а он, казалось, и рад был этому. Оставлял стихи и так же незаметно удалялся. А вот пышноволосый Моисей Рыбаков, студент университета, являлся в редак­ цию как домой. Все его знали, и он почти всех знал. Общительный и начитанный, он умел перекинуться веселым словцом. О стихах говорил легко, часто с иронией, впро­ чем, в суждениях и оценках соблюдал осторожность. И если кто-то из сверстников в разговоре о поэзии .допускал категоричность, Моисей улыбался: — Ох, уж этот мне максимализм. Он мечтал стать физиком. И многие, кто его близко знал, отзывались о нем как о талантливом будущем ученом. Казалось, Моисей столько знал и о поэзии, и о физи­ ке, а вот любил повторять: Накоплений бы побольше. И знаний, и впечатлений. Ребята из обкома комсомола говорили о Ал. Гайдае и М. Рыбакове: — Наши поэты, комсомольские. Боевые стихи пишут.