Сибирские огни, 1976, №8

164 ю. мостков Полны особого смысла самые малые ме­ лочи —даже и то, что мама «в платочке и кофте цветастой», и то, что сын, «обу­ тый в ботинки впервые... в гости впер­ вые» идет. Мир в восприятии малыша пронизан светом и счастьем: И я, карапуз пятилетний. Иду по тропе толевой. И день, беспредельный и летний, Пльгвет над моей головой. Эта, написанная прозрачными крас­ ками, блещущая радостью картина, за­ вершается штрихом, берущим за сердце: И мама, платок поправляя. Ваяв шпильки в смеющийся рот, Идет молодая, Живал, Веселая. Рядом идет. Поэзия детства вдруг, как задушевная мелодия, начинает звучать в стихотво­ рении «Уржумка-река»: мы «в дальней дали» увидели вместе с поэтом «дерев­ ни и поля», И на 'плоту мальчонка русый — Не я ли в детстве: уж не я ль? — Сквозь даль, Где к яугу жмутся гуси. Опешит в неведомую даль. Удивительна поэтическая дерзость этого вопроса, обращенного к самому себе — «не я ли в детстве: уж не я ль?». Мы (да и поэт тоже) знаем, что этот «мальчонка русый» —не лирический ге­ рой: к сожалению, человек не властен сделать прошлое настоящим. Да, поко­ ления проходят, но детство — вечно, по­ ка существует человечество. И разве не великое счастье в том, что всем, незави­ симо от возраста, дано любоваться ра­ достью детства со стороны, «примеряя к себе» детство сегодняшних детей, узна­ вая в нем свое, неповторимое... Эта лирическая тема вечного детства человечества и звучит в приведенной выше строфе. Сопричастность вызывается и биогра­ фией лирического героя —ведь каждый может либо целиком отнести к себе, ли­ бо ощутить — как очень личное, свое — то, в чем сказывается общность судеб многих людей, прошедших испытания 'войны: Сколько лет. словно бусин. Укатилось сквозь дым. Распрощался я руоым. Возвратился седым. Наконец, сопричастность читателя обусловлена прямотой и открытостью признаний лирического героя, их сдер­ жанной силой и искренностью: родная земля — Не лучшая, :не худшая тем паче. Среди земель — в росе и солнце вся. Она уж тем мила мне,, не иначе. Что я на ней, родимой, родился. Что в ней. в тени берез — сними-ка шапку! — Спят тихо, изработавшись вконец, Мой дед и црадед, бабка и прабабка. Мой раньше срока умерший отец. И я свою надену домовину На ней одной, родительской, на ней, Исполнив долог пред ней лишь вполовину, Но верный ей до самых крайних дней. И все мне здесь, в краю родимом, лепо, И я свой этот стих о нем леплю. Как тот мальчонка, что с усердьем лепит Два только слова — «мама» и «люблю». Чувство такого накала, такой искрен­ ности не может не вызвать отзвука в душе читателя. Все стихи этого цикла повествуют о встрече с детством, но обращены не в прошлое, а в настоящее: в биении их строк явственно слышится поступь времени. Его течение мы ощущаем даже в том, что среди пашен и лугов вятской земли видны «шеломы скирд, как стражи на заставах когда-то охраняемой земли»: С полудня — от марийцев плосколиких, С полуночи — от нехристей-татар. Торчат вдоль улиц пихты, словно пики, Рябины полыхают, как пожар. Изобразительный ряд этих строф не­ минуемо вызовет ассоциации с древни­ ми временами, когда складывалась рус­ ская государственность, напомнит ба­ тальную живопись былин. Поэт зорко подмечает приметы своей уржумской стороны, слышит, как на мостках «стучат по-стародавнему валь­ ки». Но стуку вальков откликается в не­ бесах «реактивный гром, и трактор, под­ хватив его раскаты, катает их вдоль поля, за бугром». Земля «и старины, и новизны полна». Безостановочное теченье времени под­ черкивает и такой штрих —родной край поет На русском, на татарском, на марийском— Ты весь поешь — вся тыща деревень. Эта строфа контрастно перекликается с предыдущей. Что лучше скажет о пе­ ременах на вятской земле, чем соглас­ ное пение когда-то враждовавших племен! Стихотворение «Уржумская сторона», о котором шла речь, притягательно исто­ ризмом взгляда на родной край, умени­ ем увидеть внутреннюю связь древних традиций и сегодняшней нови. Движение во времени ощущается не только в исторических экскурсах. Вспом­ нив о своем отце, Василии Павловиче Решетникове, поэт с сыновней гордостью рассказывает, «как относились другие к нему», каким сердечным уважением односельчан был окружен его труже­ ник-отец. Только гляжу я встревоженным оком, С сыном на тропку ступая с крыльца: Глянет ли он на меня ненароком, Так вот. как некогда — я на отца? По сути своей «Благодарение» —это поэтическое, художническое осмысление истоков патриотизма: общеизвестно, что любовь к Родине начинается с привя­ занности к своему уголку на земле.