Сибирские огни, 1954, № 3

ка! На комоде возвышалась фарфоровая ваза с жарками. Наверное, ещё вчера они красовались на солнце среди зелёных лугов, свежие. В комнате были новые вещи: диван с золотистой обшивкой, гардероб, круглое зер­ кало. Раньше Мария не умела обзаводиться вещами. Да и сам Сергей не ощущал к ним никакого пристрастия. Ему вспомнилось, как после отъезда родителей на шахту Дальнюю он переселялся в комнату на Профсоюзной улице: погрузил на велосипед чемодан с бельём и двумя выходными костюмами, пристроил на багаж­ нике стопку книг, перевязанных крест-накрест шпагатом, и въехал. Денег зарабатывал много, с прогрессивными и премиальными в месяц выходило тысячи полторы-две, а тратил их на пустяки. Раньше и у Марии было небогато. Теперь... какой здесь чудесный уют! Сергей шагнул от двери, чтобы сесть на стул, и увидел — теснятся на туа­ летном столике статуэтки, флакончики и коробочки. Захотелось подойти ближе и заглянуть, что там, в этих коробочках. А в следующее мгновение он снова залюбовался жарками. Казалось, от них исходило солнечное тепло. До них можно было дотянуться рукой, убедиться, как они, яркооранжевые, горячи. И Сергей сделал ещё несколько шагов по комнате, поднял руку... Рядом с комодом стояла этажерка с книгами; по корешку самой толстой, выдавшейся вперёд, тянулось серебряное тиснение: «Оноре де Бальзак». Над этажеркой висела фотография Марии. Сергей встретился взглядом с её насторожёнными, казалось, осуждающими глазами и отступил, сел на край дивана. С какой стати он ворвался сюда и разглядывает то, что принадлежит ей одной! А в следующий момент эту мысль вытеснили другие. ...Был вечер в этом доме: Вера Матвеевна справляла именины и при­ гласила друзей Ольги и Виктора. Сели за общий стол. По правую руку от Сергея сидела Мария, по левую — Ольга, за нею Пётр Швырёв, Виктор, по краям стола примостились хозяин и хозяйка. Вера Матвеевна тогда ещё работала в библиотеке шахтового комитета; она любила быть в кол­ лективе, среди горняков. «Мужчины» — так назвала она Сергея, Петра и Виктора — выпили белого, женщины — рубинового портвейна. От вина Мария и Ольга разрумянились и повеселели, они первые запели: «Ехал я из Берлина...». Подтянули басками Пётр и Сергей, даже Тимофей Нау­ мович подтянул. В песне говорилось о возвращении с фронта воина-победителя, о его радостном ощущении мирного дня. Сергей старательно отчеканивал каж­ дое слово, потому что такое же ощущение радости было и у него. Расходились после полуночи, а прощались уже перед утром, вот под этими окнами... Сергей поглядел за окно — там спокойно синел предвечерний сум-* рак... И тогда на улице было тихо, сине, только разливалась не вечерняя, а утренняя бесшумная синева. Тогда-то они, Сергей и Мария, и сказали друг другу впервые самое главное. А через месяц он поехал учиться. Новые встречи, новые думы. Шли день за днём. Год за годом... Лекции в просторных кабинетах, шумные споры в студенческом общежитии о новых спектаклях и книгах, коллек­ тивные походы в кино, на концерты Лемешева в Колонном зале Дома Союзов, путешествия по Москве, часто с Люсей Маевской, хотя она вовсе не нравилась: прилагательное. Её прозвали на курсе «прилагательным» за то, что она никогда не имела своего мнения, ничего не делала самостоя­ тельно, всегда поддерживала и комментировала других, выступала чьим- то помощником или содокладчиком... Производственная практика на Урале, в Новокраматорске, на Волго-Донском канале. Там Сергей и убе­ дился наглядно, что за сила в новых экскаваторах. На одном из ураль-