Сибирские огни, 1954, № 3

показан в бытовой обстановке, а в том, что внутренний духовный мир его рас­ крыт без достаточной полноты. Не вид­ но, как складывается, закаляется харак­ тер передового руководителя. Тепло и сердечно пишет автор о Кор­ нее Ивановиче, Березиной, Елене Ива­ новне, Авдотьиной. Он заставляет чита­ теля полюбить их. Так произошло пото­ му, что' герои эти даны более цельно, в сочетании личных и общественных инте­ ресов. Автор нашёл очень хорошее слово для обозначения отношения коллектива к личной жизни. Мы имеем ввиду слова мастера Ромашова о «людском присмот­ ре». У него семейная жизнь совсем не удалась. Он свою личную жизнь отго­ раживал глухой стеной от обществен­ ной. А сейчас в его личный мир, закры­ тый для всех, проник глаз другого чело­ века. Ромашов не знает, лучше ему ста­ нет от этого или хуже. Он ещё не по­ Интересная, События, описываемые в романе С. Сартакова «Хребты саянские» развёр­ тываются в период 1896—1906 годов. Строится Сибирская железнодорожная магистраль. Со всех концов России сте­ кались сюда рабочие. Аферисты, жулики, казнокрады, всякого рода проходимцы крысиным нюхом почуяли добычу и, за­ хватив тёплые места, принялись грабить и казну и рабочих. А дело делать, рубить лес, корчевать тайгу, копать землю, таскать песок, да рельсы, да шпалы, — пришёл обездоленный люд. Безземельный крестьянин Еремей приехал в Сибирь из-за Уральских гор. Вместе с женой Дарьей искал он на си­ бирских просторах счастья и не нашёл. Для них и здесь земли не оказалось. Хо­ чешь земли клочок — внеси денежный пай в старожильческую деревню. И по­ дался Еремей на железную дорогу, на заработки. А там — лишился ног. Выплакала Дарья земли небольшой участок, а на нём ещё деревья рубить надо, пни выкорчёвывать. Горе и ка­ торжный труд преждевременно состари­ ли её, а впереди — нет просвета. Страшную картину жизни беднейшего крестьянства С. Сартаков рисует просто', сурово, с большой художественной си­ лой. Трагическая судьба этой семьи вызы­ вает у читателя ненависть к тому соци­ альному строю, который беспощадно калечил жизнь простых людей, низводя их на положение скота. Не лучше сложилась судьба Порфирия нимает, что это глаз советского человег ка — товарища, друга, помощника. Он ещё не осознал, что «людской присмотр» необходим. Ромашов пока только чувст­ вует, что выход из тупика, указанный ему Буровым, труден для него, но он уже согласен, что' иного пути у него нет. Следует отметить ещё, что в романе совсем нет природы. События происхо­ дят в тайге, лесорубы валят1деревья, во­ круг таёжный лес, а его не видно, его не чувствуешь. В описании событий нет хода време­ ни. При чтении не раз возникают вопро­ сы: когда это было, сколько времени прошло от одного до другого события? Язык автора не богат, ему ещё не хватает слов для более глубокой обри­ совки чувств героев. М. Барнбейм, преподавательница средней школь» № 56 (г. Новосибирск). нужная книга Коронотова и его жены Елизаветы. Кем только не был Порфирий: и дегтярём, и смолокуром, и охотником, и лесорубом, и старателем. Но счастье не шло к нему, — его обманывали и обсчитывали подрядчики, обкрадывали и спаивали торговцы-скупщики. За протест выгоня­ ли с работы. Бессильную злобу он глу­ шил водкой, бушевал во хмелю, карёжил и громил домашнюю скудную утварь. Таким Порфирий изображён в начале романа. В дальнейшем, когда писатель изображает перелом, происшедший в со­ знании Порфирия, образ его несколько теряет свою убедительность, жизнен­ ность. Признавая за автором заслугу в прав­ дивом изображении Лизы, выросшей из отсталой крестьянки в сознательного борца за дело рабочего' класса, нельзя не упрекнуть С. Сартакова в обеднении её образа. Не укладывается в сознании,, что Лиза могла быть плохой матерью. В самом деле, невозможно поверить, что Лиза не хотела увидеть своего ребёнка, жившего хотя и у чужих людей, но ведь рядом с ней. Даже вспоминает героиня романа о нём редко. Ссылку автора к конце романа на то, что Лиза решила взять сына, читатель расценивает просто как попытку С. Сартакова реабилитиро­ вать свою героиню в этом отношении. Поведению Лизы, как матери, приходит­ ся только удивляться. Материнская трагедия заслуживает быть раскрытой значительно полнее й глубже, чем это сделал С. Сартаков.