Сибирские огни, 1954, № 3

ной работы при любых условиях. Ду­ мать, искать, находить нужное реше­ ние — его истинное призвание и назна­ чение. Всё это можно легко доказать, об­ ратившись к тексту романа. Между тем, если сравнить Бурова со Скуратовым, то в Бурове без труда об­ наруживаются именно те черты, которые свойственны вообще так называемым идеальным —умным, смелым—руководи­ телям, и почти ни одной, какая бы харак­ теризовала только Бурова и никого боль­ ше. В самом начале романа сообщается, что характер у Бурова «решительный и твёрдый», т. е. такой, какой необходим для настоящего командира, затем это подкрепляется несколькими поступками, действиями героя и авторскими харак­ теристиками: «твёрдо решил», «твёр­ до сказал», «твёрдо встал». Буров это арифметическая сумма известных ка­ честв, присущих только отличным ра­ ботникам. Он не только решителен и твёрд, но ещё и энергичен, инициати­ вен, смел. Однако всё это лишь рас­ ширяет, а не углубляет наше перво­ начальное представление о нём, так как герой по существу статичен и одноцве­ тен. В начале романа узнаём, что в семье Бурова что-то неладно. А что предпри­ нять, как вернуть утраченное согласие, он не знает. Как же будет решать все эти вопросы Буров? Оказывается, что решать их совсем не надо: «Желая сдер­ жать взволнованные удары сердца, он прижал к груди партийный билет и лежа­ щую рядом с ним простую и такую зна­ чительную бумажку. Приказ партии: ехать!» В этой патетической фразе не только аттестация, позволяющая судить о неукоснительной дисциплинированно­ сти героя, это предрешение и, по суще­ ству, снятие тех жизненных вопросов, которые только что взволновали челове­ ка. И хотя его герой сдерживал волне­ ние, становится ясным: это — человек, для которого давно всё ясно, всё решено. Не случайно «слабовольная» Надя без него решает, ехать ли ей с ним или ос­ таться одной, не случайно она, самый близкий Бурову человек, без его участия находит своё место в жизни коллектива. Назревает конфликт между Буровым и Скуратовым. Здесь бы и проявиться каким-то индивидуальным качествам ге­ роя, в этом столкновении и показать бы рост его, как руководителя и как чело­ века. Но, словно предупреждая ход собы­ тий, П. Воронин пишет: «Любовь и глубокое уважение, кото­ рое питал Павел к Леониду Кириллови­ чу, заставляли его верить этим словам. Однако сознание подсказывало, что это­ го делать нельзя, что Скуратов неправ. А через несколько страниц ещё катего­ ричнее и проще: «Павел твёрдо верил в свою правоту». Снова автор уклонился от изображе­ ния процесса созревания важного, ре­ шающего судьбу человека, решения, а прямо перешёл к сообщению о его ре­ зультатах: «сознание подсказывало», хо­ тя «любовь и уважение заставляли ве­ рить». Снова перед вами «твёрдый и ре­ шительный» рационалист, который дей­ ствует не по повелению своего ума и сердца, а по указанию автора. Писатель не учёл, что широкий показ развития ха­ рактера — одно из самых действенных средств его индивидуализации. Резуль­ таты роста, развития могут быть одина­ ковы, пути же всегда различны и непов­ торимы, как различны и неповторимы условия, в которых живёт, воспитывает­ ся и трудится человек. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, как фор­ мировались характеры Павла Корчагина или, допустим, Кирилла Извекова. За­ мечательно, что большинство романов и повестей М. Горького — это обязатель­ но история становления характеров глав­ ных героев произведения. Нельзя да и нет никакой необходи­ мости как-то унифицировать способы ти­ пизации. Они разнообразны, как разно­ образны замыслы писателей, свойства их таланта и особенности их жизненно­ го опыта. Многонациональная советская литература имеет в своём распоряжении исключительное богатство различных средств, при помощи которых она доби­ вается изображения типического харак­ тера. Тем не менее, среди этого разно­ образия мы можем обнаружить и нечто такое, что имеет для реалистического искусства всеобщее значение. Классическая литература дала нам множество примеров подлинно типическо­ го, достигнутого через тщательный от­ бор таких черт и свойств индивидуально­ го характера, таких конкретных фактов действительности, которые с наибольшей полнотой выражали общее, наиболее зна­ чительное, существенное, раскрывая сущность явления, характера, события. Именно в этом отборе существенного проявляется широта обобщения жизнен­ ных явлений. Индивидуализм в самом отвратитель­ ном его виде, мещанство буржуазной ин­ теллигенции обобщено Горьким в образе Клима Самгина. Великий писатель ото­ брал такие реальные факты из биогра­ фий российских интеллигентов, которые, казалось бы, не очень выделяют Клима Самгина из общей массы буржуазной ин­ теллигенции того времени, но именно этим и вскрывает свойственную им опу­ стошённость, безликость, серость, под­ чёркивает неизбежность их полного бан­ кротства в общественной жизни. Иногда утверждают, что типический характер — это большой, сильный ха­ рактер. Во многих случаях это, может быть, и так. Но это не исчерпывает поня­ тия — «типический характер». Типич­ ность характера Самгина не в том, что он сам по себе большой и яркий характер, а в том, что он, наоборот, мелок, неярок, обыденен, как и та социальная среда,