Сибирские огни, 1954, № 3

считают его своим кормильцем. В прош­ лом году получил наследство».1 Непосредственное воздействие сатиры Щедрина можно отметить во многих дру­ гих рассказах и фельетонах Чехова вось­ мидесятых годов. Сарказм «Об'ер-вер- хов» (1883), несомненно, подсказан щед­ ринскими «Благонамеренными речами» и «Современной идиллией». Верх благо­ намеренности Чехов видит в сотруднике реакционного «Киевлянина», некоем Т., который, начитавшись московских газет, в припадке покаяния, сделал у самого себя обыск. Не найдя ничего предосуди­ тельного, он всё-таки сводил себя в поли­ цейский участок. Чеховский рассказ «Добродетельный кабатчик» (Плач оску­ девшего, 1883) в сжатой форме воспро­ изводит сюжет щедринской сатиры «Убе­ жище Монрепо». В 1884 году Чехов пишет ряд сатири­ ческих рассказов с подзаголовком «Сказ­ ки»: «Говорить или молчать?», «Само­ обольщение», «Наивный леший». Эти рассказы, выдержанные в духе щедрин­ ской поэтики, представляют собой откли­ ки на явления общественной жизни вось­ мидесятых годов. Чехов разоблачает реакционную политику самодержавия, крохоборческую деятельность идеологов буржуазии — либералов. Особенно инте­ ресен по своей щедринской направлен­ ности рассказ «Говорить или молчать?». Два друга Крюгер и Смирнов ехали в вагоне железной дороги. Крюгер не без успеха ухаживает за девицей. Как до­ биться успеха? Крюгер советует молча­ ливому Смирнову быть разговорчивым. Следуя совету, Смирнов завязывает бе­ седу с незнакомым господином, откро­ венно отвечая на все его вопросы. В фи­ нале— «следуйте за мной!» Смирнов, по­ худевший и измученный, «тощий, как рыбий скелет», встречается с Крюгером только через два года. Как известно, этот чеховский рассказ не был пропу­ щен цензурой. По словам цензора, здесь «изображён правительственный шпион в синем костюме, в присутствии которого автор советует держать язык за зубами и не болтать лишнего, чтобы не быть арестованным и не настрадаться до исто­ щения сил». Цензор мотивировал запре­ щение рассказа тем, что в нём «наша внутренняя государственная жизнь пред­ ставлена в крайне безобразном виде».1 2 Под воздействием Щедрина Чеховым написаны рассказы: «В бане» (1885), «Рыбье дело» (1885), «Рыбья любовь» (1892). Щедрин любил использовать в сатирических • целях комизм ситуации бытовых отношений. Например, в «Со­ временной идиллии» мы находим сценку следующего содержания. В бане моются молодой человек и полицейский надзира­ тель. Не хватило горячей воды, и юноша 1 А. П. Ч е х о в , т. IV, стр. 565. 2 Комментарии к третьем у тому полного собрания сочинений и писем А. П. Чехова. М.. 1946, стр. 604. не удержался, — «такую пропаганду пу­ стил, что небу стало жарко!». «Только что он это самое слово вымолвил, смот­ рит, ан господин квартальный уж и мундиром оброс! В полном парате как есть, при шпаге и шляпе: «Извольте, го­ ворит, милостивый государь, повторить!» После этого случая в бане молодой чело- в-к года четыре «по судам колотился, всё чистоту свою доказывал» (XV, стр. 80). Комизм бытовых недоразуме­ ний у Щедрина содержит живой намёк на политическую обстановку восьмиде­ сятых годов. Подобно этому у Чехова в рассказе «В бане» цирюльник Михайло принял дьякона за человека «с идеями» и хотел заявить об этом «властям». Мож­ но не сомневаться, что Чехов сознатель­ но пользовался приёмами Щедрина. В рассказе «Рыбье дело» образы рыб служат целям сатирической персонифика­ ции социальных явлений. Как и в щед­ ринских сказках, традиционные сказоч­ ные образы являются аллегорическим выражением определённых обществен­ ных отношений, наделяются рядом кон­ кретных признаков эпохи восьмидесятых годов, социально переосмысляются. Так, в образе Щуки аллегорически представ­ лена правительственная реакция. «Щука. Рыба не красивая, не вкусная, но рассудительная, положительная, убеж­ дённая в своих щучьих правилах. Гло­ тает всё, что только попадётся ей на пу­ ти: рыб, раков, лягушек, уток, ребят... Когда ей указывают на её жадность и на несчастное положение мелкой рыбёшки, она говорит: «Поговори мне ещё, так жи­ во в моём желудке очутишься!» Когда же подобное указание делают ей старшие чином, она заявляет: «И-и, батюшка, да кто ню таперича рыбёшку не ест? Так уж спокон века положено, чтоб мы, щуки, всегда сыты были». В образе Головля Чехов аллегорически рисует приспосо­ бившегося к условиям реакции либерала. «Головль. Рыбий интеллигент. Галантен, ловок, красив и имеет большой лоб. Со­ стоит членом многих благотворительных обществ, читает с чувством Некрасова, бранит щук, но тем не менее поедает рыбёшек с таким же аппетитом, как и щука... Когда в интимных беседах его попрекают расхождением слова с делом, он вздыхает и говорит: — Ничего не поделаешь, батенька! Не созрели ещё пескари для безопасной жизни...»1. У Щедрина в целях разоблачения чуждых ему философских или политиче­ ских идей широкое применение находят пословицы, поговорки, меткие слова на­ родной речи. Например, пословицы «с сильным не борись», «все мы под богом ходим», «выше лба уши не растут» и другие являются формулами, выражаю­ щими пассивное отношение к жизни, преклонение перед судьбой, смирение пе