Сибирские огни, 1954, № 3

И Л. КУРЫШЕВ \ ОДИН ИЗ ТЕХ... Сдав выпускные экзамены в университете и получив диплом юриста, Вова Таковский почувствовал себя способным занять пост если не заме­ стителя генерального прокурора, то во всяком случае что-то в этом ро­ де — не меньше. Вова заказал в ателье мод длинное — почти до щиколоток велюровое пальто, купил, тоже велюровую, лягушиного цвета, шляпу с огромными полями и много других изделий лёгкой промышленности, в том числе рос­ кошный и многоместный портфель, для которого (по его заказу) было вы­ гравировано на серебряной пластине: «Горячо любимому Вове от родственников и друзей». Сказать по правде, друзей у Вовы не было, так как, по мнению мамы, он со дня своего рождения был великим человеком, а «великие люди», го­ ворила она, в друзьях не нуждаются. Но родственников было сверхдоста­ точно. Да вот беда — все они имели связи исключительно в торговых орга­ низациях, а что касается постов в сфере влияния богини правосудия Феми­ ды, то, увы... родственники Вовы, по некоторым особенностям биографиче­ ского характера, не питали к этой богине ни малейшей симпатии. Скорее даже наоборот. Катастрофические свидания с представителями правосу­ дия побудили членов рода Таковских выдвинуть Вову на скромное место жреца вышеназванной богини. Всё-таки свой человек — в жрецах! — Вова,— проникновенно говорила тётя Аня, внося свою долю на портфель с монограммой,— ты должен оградить нас от прокуроров и ми­ лиции. Если бы ты знал, как мне тяжело носить передачу твоему бедному дяде Мише... Ты же знаешь, какой он порядочный человек. Если бы он не взял эти несчастные семьдесят тысяч рублей, то их бы взял пьянчужка Перехйатин. А ведь Миша не пропил из этих денег ни одного рубля... Все деньги до копеечки он принёс семье... Дача, на которой ты так часто гос­ тишь, «Победа»... кажется, шофёр Серёжа возил тебя в ней в ресторан... сервизы... это же всё приобретено на те деньги... которые дядя Миша по­ мешал украсть жулику Перехватину у государства. Он же проявил... эту... бдительность! Кажется, жить бы ему спокойно, чинно и благородно, как человеку, который так... так любит своих близких, а он... несчастный... — тётя Аня всхлипнула и закрыла лицо руками... — он вместо этого... Бессильно опустив руки, тётя Аня уткнулась лицом в грудь Вовы. Отпрянув от тётки (он не любил, чтобы на его новых костюмах, в том числе сшитых на деньги, взятые ещё у дяди Миши, появлялись пятна), Вова издали произнёс: Я... я, уж будьте покойны, тётя. Я докажу, что «онус пробанди»1 лежит не на дяде, а на обвинителе. Я им покажу, чёрт возьми!. Я— Они будут у меня знать! Я использую древний принцип адвокатуры* «ин дубио Юнус пробанди» (лат.) — «бремя доказывания».