Сибирские огни, 1950, № 5

н. ВОЛКОВ нибудь горбушей или треской, ей нужно нельму или ряпушку. Ну, как ей не сказать, что на базе получен прекрасный омуль, и завтра он бу­ дет в магазине. А тому старичку с жёлтым портфелем вместо кошёл­ ки, — Лена это прекрасно знает, — нужна бутылка кагора и полкило сыра. Он их покупает два раза в месяц: первого и пятнадцатого числа. В первые дни работа продавца показалась Лене несравненно тя­ желей работы уборщицы. Торговля шла бойко, и в течение всего дня нужно было, ни разу не присев, с весёлым, приветливым видом получать чеки, выслушивать за ­ казы, быстро соображать, правильно ли подсчитана стоимость товара и, не медля ни минуты, аккуратно и точно взвешивать, упаковывать и опять обращаться к следующему покупателю, стоящему перед нею. К концу дня она очень уставала, буквально не чуя ног под собой. Но по­ том втянулась и привыкла. Нюся зорко следила за своей помощницей. Недели через две она сказала: — Не будет из тебя толка, Елена, как хочешь. Кто же так товар отвешивает? Лена, расплетавшая на ночь косу, недоуменно взглянула на неё. — Не понимаешь, что ли? Ведь от твоей работы ни тебе, ни мне пользы никакой не будет. Лена, подняв брови и помолчав, спросила: — О какой такой ты пользе говоришь? — Подумаешь, деточка нашлась! Ты с луны, что ли, свалилась? Ты брось слушать Елизавету Ивановну, она как была дурой, так и останется, а мы молодые, нам жить нужно. Тут и мудрость невелика, нужно только умеючи товар на весы класть. — Постой! — глухо произнесла Лена, приходя в себя,— ты это че­ му меня учишь? Обвешивать, что ли? Ты из меня кого собираешься сделать? Голос её окреп и зазвенел: — Тебе кто так позволил думать обо мне? Я что,— у тебя украла что-нибудь, раз ты думаешь, что я у людей красть буду? Меня сюда посылали, так наказывали честно работать, а ты мне что говоришь? Ещё старшая подруга называется! Не буду я с тобой работать, лучше обратно полы мыть пойду — так и знай. Завтра же скажу Андрею Ильичу, чтобы он меня перевёл в уборщицы. — Да ты что, взбесилась? Слова какие наговорила? — испугалась Нюся.— Никто тебя не заставляет. Это я просто так сказала. Мне же тебя жалко, что тебе и самой нужно жить и своим помогать. Старики- то, твои... — Ты моих оставь. Меня отец с матерью на порог не пустят, если такое про меня узнают. Эх, ты!.. Уткнувшись в подушку, Лена зарыдала. Нюся стояла над ней, не зная, что сказать. Действительно, чего доброго, та и вправду завтра может нажаловаться завмагу, а тот за такие дела по головке не по­ гладит, живо вылетишь с работы, а то ещё и... — Ладно, Ленка, не плачь! Ну тебя! — сказала Нюся, присев -на постель подле плачущей Лены, гладя её по голове.— Мало ли чего я сболтнула. Понимаешь, сболтнула. Вроде как для испытания... Ну, по­ нимаешь, что ли? Лена не ответила. Долго не могли они обе заснуть в эту ночь, но ни та, ни другая: больше не сказали ни слова. С этих пор дружба между ними пошла врозь.