Сибирские огни, 1950, № 5

лионов слов. Полное собрание его со­ чинений, впервые изданное в 1 9 3 8 го­ ду, насчитывает 20 томов, но и это ещё не всё. Нет здесь замечательных дневников писателя, писем, содержа­ щих интереснейшие философские рас­ суждения и высказывания о литерату­ ре, культуре и политике, нет многих сатирических памфлетов и фельетонов, большей частью потерянных автором в те годы, когда он скрывался от пресле­ дований гоминдановской полиции. Художественные произведения зани­ мают лишь три тома этого двадцати­ томного издания. Остальное — перево­ ды, публицистика, литературоведение. В этих томах — ранние стихи, пред­ ставляющие по существу лишь литера­ туроведческий интерес, и замечатель­ ная проза: 2 6 повестей и новелл. В рецензируемый сборник вошло семь вновь переведённых новелл, кото­ рые уже переводились на русский язык и раньше. Все они имеют автобиогра­ фическую основу. Новеллы «Кун И-цзи» и «Бумажный змей» воспроиз­ водят годы детства Лу Синя, а в но­ веллах «Родное село» и «В кабачке» писатель предстаёт уже зрелым челове­ ком. В этих произведениях нет того но­ вого героя, которого, как говорит в предисловии А. Фадеев, «Лу Синь ви­ дел среди авангарда народно-освободи­ тельного движения Китая». С этим ге­ роем мы встречаемся в иных его рас­ сказах («Лекарство», «Развод», «История с волосами»). Здесь же пе­ ред нами — не борцы против феодаль­ но-помещичьего произвола, а жертвы этого произвола. Учёный книжлик Кун И-цзи (герой одноимённой новеллы), опустившийся до ремесла карманного вора, исковерканный жизнью неудач­ ник Лю Вей-фу, растративший свою былую энергию на - пустые, никому не нужные дела («В кабачке»), тёмная невежественная крестьянка Шань-сы, несущая шарлатану последние свои сбережения, чтобы спасти умирающего ребёнка («Завтра»), интеллигент, об­ речённый на скитания в поисках грошё- вого заработка и вынужденный на­ всегда расстаться со старым домом, где жил весь его род, и ехать на чуж­ бину («Родное село») — вот эти обра­ зы, являющиеся обобщёнными соци­ альными типами феодально-раздроблен­ ного, нищего и глубокозастойного Ки­ тая. Они написаны рукой гневного ра­ зоблачителя, срывавшего ханжеские маски со звериного лика китайского феодализма, рукой борца за социаль­ ное переустройство, за раскрепощение человека от оков феодально-колониаль­ ного рабства. Вошла в сборник и новелла «Ма­ ленькое происшествие». Это — самое короткое из художественных произве­ дений Л у Синя и, вместе с тем, один из самых замечательных образцов ки­ тайского реализма, поднявший незначи­ тельный, но и типичнейший случай до высот огромного социального обобще­ ния. Написана она в манере, той исклю­ чительной сдержанности, которая от­ личает творчество Лу Синя, и теми скупыми, но никогда не блёкнущими красками, которые приобретают особую яркость, сочность и выразительность при глубоком вчитывании в произведе­ ние. Лу Синь любил именно такие, незна­ чительные сами по себе, сюжеты. Но­ велла воспроизводит маленькое улич­ ное происшествие: рикша сшиб с ног старуху, переходившую дорогу. Никто этого не .видел, и рикша, промчавшись дальше, мог бы избежать неприятно­ стей. Но он заботливо поднял старуху и, поддерживая за локоть, проводил её в полицейский участок. Зачем? Что­ бы там на «его составили протокол, оштрафовали и, быть может, лишили права на грошёвый заработок. Этот, с виду мелкий, случай приводит автора к глубочайшим философским обобще­ ниям, к мысли о том, что вся древняя конфуцианская мудрость, ещё пользо­ вавшаяся в то время авторитетам не­ оспоримого догмата, ничто перед бла­ городным поступком рикши. Конфуци­ анская мораль ещё никого не исправи­ ла, хотя веками твердила о великоду­ шии и самоусовершенствовании. А вот поступок рикши, этот ярчайший пример истинного человеколюбия, тёплой забо­ ты о живом существе, не только на­ всегда запомнился автору, но и стал для него источником новых сил для борьбы за счастье человека, лучсм надежды на освобождение. Едва ли найдется в Китае прозаик, который так или иначе не коснулся бы вопроса о рикшах. Но как за последние тридцать лет описывали этих предста­ вителей китайского люмпенпролетариз- та? В лучшем случае их только жале­ ли, плакали над их горемычной судь­ бой. Иначе подошёл к этой теме Лу Синь. Подобно Горькому, раскрывшему под лохмотьями волжского босяка жи­ вое человеческое сердце, способное к высокой любви и справедливой ненави­ сти, он показал, сколько чуткости, глу­ бокого благородства и истинной чело­ вечности в этом рикше, которого гадливо .презирало феодально-буржуаз­ ное общество, и филантропически, т. е., по существу, с тем же презрени­ ем, жалела китайская литература. Именно это отношение, к простому человеку из народа, как к носителю высоких благородных качеств и свойств, и сделало Лу Синя не только крупнейшим и глубоко принципиаль­ ным писателем, но и непримиримым борцом за освобождение человека, за