Сибирские огни, 1927, № 2

— Возьмите, господа! Рябой офицер взглянул на него уничтожающе и крикнул: — Катись на катере! Горбун вынул из кармана черную морковку, она прилипла к его обтяну- тому подбородку. — Это же мистер Карро!—закричал тогда краснощекий юнкер:—он же эксцентрик из цирка! Возьмите его, господа! Юнкера взревели. Рябой офицер высунулся из вагона и подхватил гор- буна. Дымя сигарой, горбун встал в дверях. Краснощекий юнкер подал руку женщине, она подала ему свою, горбун, уродливо согнувшись, подхватил ее вторую руку и женщина внеслась в вагон. Колокол прозвенел трижды, паровоз загудел, женщина, смеясь, заткну- ла уши, на руках ее блеснули перстни, цветной платок упал на плечи, черные волосы окрылили ей лоб. Эшелон проплыл мимо унылых толп. Желтые сады затопили город. Вячеслав уснул на нарах. Проснулся он от шопота. — Накрыть шинелью!—донеслось до него сквозь дрёму. В вагоне было темно. У противоположных нар розовела печка. Горбун сидел у печки. Голова женщины лежала на его коленях. Лицо Горбуна было в темных провалах и розовых бликах, черный горб раскачивался на его спине. И вдруг над горбом раскрылась шинель. Она упала на Горбуна. Женщи- на крикнула. Две руки протянулись из-под нарья. Две руки закрыли ей рот... — ...Как же звали князя?—бессонно думал Вячеслав. Золотообрезан- ьые книги блестели сквозь стекло. Лунная пряжа наполняла кабинет. Мужичий прибой. Румяный день проник в кабинет. Солнечные шелка покрыли пол и стены. Шлепая босыми ногами, Вячеслав подбежал к окну. Сквозь сухую паутину вьюнов, сквозь седую изморозь сада, он увидел кирпичные службы и перед службами и около них—табор телег, конский табун, мужичье скопище. Машинный сарай зиял распахнутыми дверями. На его деревянном помосте были расставлены машины. Полированные отвалы плугов ослепительно блестели на солнце, крылья новенькой жнейки желтели ярко. Мужичий прибой захлестывал распахнутые двери. На сиденьи жнейки стоял человек в солдатской шинели. Он размахивал коричневой папкой и делал солдатские полуобороты то в одну, то в другую сторону. Пятидесяти- саженное расстояние отделило его от приплюснутого дома. Он обернулся к запаутиненному окну, на его щеке обозначился шрам. Ноги Вячеслава вобрали холод пола. Ему показалось, что у солдата ис- кривленный рот. Он прижал губы к холодному стеклу. Стекло покрылось тончайшей рябью дыхания. Вячеслав вспомнил имя князя и, переступив с ноги на ногу, вывел на тончайшей ряби: — Болеслав Кривоустый. Табор телег, мужичий прибой. Делая солдатские полуобороты то в од- ну, то в другую сторону, Сталбунец выкрикивал: — Упомянутый плуг, согласно политике советской власти, остается за крестьянином бедново состоянья товарищем Архип Липатовым. Домашние