Сибирские огни, 1927, № 2

что вечером зовут посетить сборище французов, на котором, при участии Луизы Мишель, m- l le Olga прочтет реферат о России и русских ни- гилистах. — Это что за фигура?—спрашиваю посетителей читальни. — Не знаем,—говорят.—Вот послушаем ее песни, тогда будет видно, что она за птица. — Отлично, пойдем! Я з а вами зайду—мне по дороге; к 7 часам будьте готовы,—предложил мне вновь прибывший из Швейцарии, некто Наум Гармидер. Сказано-сделано. К началу собрания мы уже были в зале. Вход платный, но дешевый. Народу битком набито в зале, вмещающем слишком полторы тысячи человек. Россиян немного, но кавалькада в наличности вся. По предложению Черкесова, просили Луизу Мишель указать доклад- чицу m- l le Ольгу. Прыткая дамочка- оказалась особой средних лет, румынкой по проис- хождению, учительницей по званию, сопровождающей в путешествие ка- кую-то знатную соотечественницу. Эти сведения не сулили нам ничего ин- тересного. Так оно и оказалось. Пустышка, она плела кружева из слухов о нигилистах, в России была: недолго и на местах их не знала, з а то вела об- ширное знакомство с ними в Швейцарии, бывала на их собраниях, со всеми перезнакомилась и полюбила их «за ум и смелость». Упомянула несколько фамилий проживающих в Швейцарии эмигрантов, и, вспорхнув, заторопилась к чтению. О, это был доклад! Бойко и отчетливо говорилось с птичьего полета о всем, кроме существа дела. Несколько слов о составе населении, с упоминанием о многих румынах, населяющих юго-запад России и находящихся в положении рабов. Потом, конечно, о деспотизме всякого начальства, забитости и некультурности на- селения. Слово «mouj i c», т.-е. мужик, повторялось с удивительной настой- чивостью. Пять слов о Иоанне Грозном, скачек к Пугачеву, выпад в сторону Екатерины 11, поворот к русско-турецкой войне 1877-1878 г. г., похвальное слово доблестному румынскому воинству, снискавшему себе всемирную из- вестность в победе под Пленной. Наконец, речь пошла о нигилистах. Все они знатного происхождения... Так повелось, что со времен декабристов с проте- стами выступали только молодые люди, дети дворян и других высших сосло- вий. Они добиваются конституции и, без сомнения, уже стоят близко к цели. Испытание окончилось. Раздалось несколько жидких шлепков. Наум бесновался и свистал; его остановили. Начались речи французов. Жюль Гед, говоривший последним, заключил свое слово так: немцы пьют пиво, они хо- рошие теоретики социалистического движения, французы—вино, они хорошие исполнители, русские пьют водку, они великолепные теоретики и практики. Да здравствует социализм! Около этого времени появился на Парижском горизонте Яков Василье- вич Стефанович, приехавший из Швейцарии по делам «Черного Передела» повидаться со своими друзьями. Он частенько заглядывал в читальню и ко мне в библиотеку. Химик, -встретившись с ним у меня, как-то сказал: — Колоритная фигура прошлого. — Как так? — Видите, нервничает и ругает все, что тянется к другому лагерю. — Убеждение правоверного.

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2