Сибирские огни, 1927, № 2

— Эй, братцы! Скоро выйдут утренние газеты. Подождем, прочитаем и тогда спать. Кто против этого и кто со мной—обратился к нашей группе Примусов. — Я... Вот тут я,—вскричал Юдка. — ; Ну, ладно. Еще кто? Двоим будет скучно ждать еще час. Ну? — Лучше уснуть и приготовиться к вечеру,—сказал кто-то. — Резон, резон... — Ну, прекрасно, но телеграммы надо прочесть. Я все равно уснуть не смогу, только зря бока намозолю,—заявил Примусов.—А вы как? — Я, пожалуй, с вами согласен. — Вот и чудесно! Мы- отделились от попутчиков и разговорились на злобу дня, напра- вляясь к редакции Int rans igent ' a—популярной тогда газеты. — Что вы думаете о случившемся?—спросил Примусов. — Очень пока мало соображаю. Это известие, как вихрь, пронеслось во мне, что-то передернуло, сломало, передвинуло на другое место. Если все правда, что сообщили наборщики, то оно слишком значительно,—заметил я. — Так, так... но я не о том. Я, конечно, маловер. Сообщение это не- вероятно. Одно только возможно—это покушение, а все прочее... гиль. Французы всегда и везде со своим аршином. Что мы—дети? Или мы не знаем Петербурга? Десяток-два активных террористов могут устроить... бурю в стакане воды, а не революцию. Я, наконец, допускаю покушение со смер- тельным исходом для государя и в этом смысле спрашиваю вас опять: что вы думаете о случившемся? — Не отступил я еще от прежней формулы: разумная мысль, благоже- лательное настроение в социалистической работе и ни капли; чужой крови. — Но... ситуация... — Никаких «но» для меня пока нет. — Погодите. Жизнь имеет свою логику. Я думал когда-то только о добре, а натворил зла сколько угодно. И не прямо, сознательно, а сторо- ной, боком, помимо моей воли случилось не одно несчастье. Чтобы ликви- дировать разом все, пришлось эмигрировать и заживо похоронить себя вдали от родины,—печалился Примусов. — Ваша вина. И пусть она будет мне наукой, чтобы не делать отсту- плений и не каяться. — Много раз покаетесь или ничего не будете делать. Назвался груздем, полезай в кузов. Невидимые нити свяжут вас так, что и сознание не поможет и не выведет вас на верную дорогу. Через несколько лет я вас не узнаю. — Посмотрим,—заявил я упрямо. — А не увидим, так услышим,—злорадно усмехнулся он. Мы купили газеты, молча прочитали ее 1 и пошли домой каждый со свои- ми думами и чаяниями. Было 7 часов утра 2-го марта 1881 года. Я подходил к своему обиталищу, будто не домой, а куда-то по не- приятному делу. Яркий, теплый день славно манил к себе и я лениво пере- ступал с ноги на ногу, едва передвигаясь вперед. Поровнявшись с квартирой, остановился в раздумьи—заходить или пройти дальше, добраться до Люксем- бургского сада, посидеть там, привести в порядок растрепанные мысли и чув- ства, «определиться», как говорят моряки в океане. Без выяснения случив- шегося, я ведь все равно не усну. Да и не дадут спать, так как скоро появят- ся посетители библиотеки. Я шел в сад отдохнуть там от всего пережитого