Сибирские огни, 1925, № 6

Старик перестал бормотать. Тогда слышнее стал говор за стеной, говор и плеск воды. В полуоткры- тую дверь вместе с ладанным дымком пробился голос старухи-дочери: — Я уж и не знаю, как не уберегли мы ее! До пятницы шебутилась она с нами-, должно быть, продуло! ее на сквозняках-то, стала она зябнуть, да зябнуть,. Мы ее в креслице усадили. Ночью у нее жар открылся, такой-то, ма- тушка моя, жар, даже память отшибло. Всю субботу не входила сна в память, а дышала тяжело 1 , словно запалилась. Нынче утром, как к обедне зазвонили, очнулась, она, ровно будто полегчало ей, со мной да с Настенькой похристосо- валась, дедушку велела позвать,—папашу, значит. Привели мы 1 папашу, с ним сна похристосовалась. Потом велела кулич принести. Принесла я кулич, от- резала кусочек, а она понюхала, да и говорит: «Плохо, говорит, куличи-то удались, сдобы, говорит, мало». Сказала это, потом глаза закрыла, словно заснуть захотела. Понесла я кулич в столовую, лампадку заправлять стала. Только встала я на стул, папаша как закричит: «Дочка, Аннушка-то по- мирает». Скрипучий голос старухи-дочери вдруг отсырел,- утонул в слезливой мокрета. Заплакал, захныкал и еще кто-то. Николай тихо повернулся. Вошел в комнату. Тени не было. На столе, утверждая праздность, стоял кулич. Обида обрушилась на Николая тяжким булыжником... • ...За дверью послышались знакомые, чуть шаркающие шаги. Вошла Тоня. Николай давно 1 не видел ее такой оживленной. — Ты знаешь, старуха-noi умерла,—сказала Тоня. — Знаю. А почему ты так раскраснелась? — За монашкой бегала. — За какой монашкой? — За какой!.. За самой обыкновенной. Разве ты не знаешь монашек, что над покойниками читают?.. А кулич получился хороший. Хочешь, отре- жу кусок? — Не смотреть же на него! ...Когда нож погрузился в желтую мякоть, когда пошли густые, сдобные запахи, когда, кулич начал разваливаться, Тоня вдруг окаменела. Скуластое ее лицо осветилось и стало прозрачным, как желтый фонарь, в котором заго- релась свечка. Над Николаем удивительными звездами расцвели ее глаза. — Коля!—шепнула она,—опять шевелится!.. На площади, размеренной' агентами Комхоза, совершаются не менее противоречивые события, чем на площади 1 , размеренной дипломатами го' сударств. На одной жилплощади одновременно произошло' следующее: Старик, опираясь на, костыли, дотащился до той комнаты, где поставили тяжелый, еще пустой гроб. Он остановился перед сосновой крышкой, присло- ненной к стене. В лице его возникло 1 важное, почти торжественное молчание. Он перева- лился гнуты™ телом на один костылы, а другим ударил о сосновые, душистые тесины. Разлился тугой и крепкий звук. Старик стоял долго, торжественный и молчаливый. В это 1 время в маленькой камнате совершалось иное