Сибирские огни, 1925, № 6

В о с к р е с н и к . Федор Абрамов. v Кризис этот начался в девятнадцатом году. Тогда через город прошли на восток сотни тысяч ко-лчаковских беженцев и колчаковская армия. Ехали в поездах, на лошадях и пешком шли. Кто квартиру находил,—оставался, а остальные, проходя, оставляли в породе, на станции и в полях возле города трупы. Обязательно оставляли. Без этого не обходился- ни один поезд, ни один эшелон. В декабре стали оставлять уже целыми поездами и эшелонами раненых, тифозных и больных. Бросали их, сами дальше уходили, а они за- мерзали. В город разных тифов занесли: сыпной, брюшной, возвратный И пара- тиф. Не было- ни одного, кажется, человека, который бы -не переболел. Не было ни одной семьи, где бы не было покойника, а то и всю семью, весь дом целиком уносил тиф. Все больницы были переполнены: лежали не только в палатах, но- и в коридорах. Не было дома, где бы не лежал один-два тифозных. Жили скученно, -по нескольку человек в комнате, было бы- где прилечь. В январе двадцатого года в городе везде встречались подводы и целые обозы с трупами. Это свозили за город со станции, разгружали мертвые поез- да, подбирали трупы в окрестностях. На са-н-ях везли десять-пятнадцать тру- пов, все больше раздетых, вымерзших, белых, перетянутых веревкой. Бывает, что везут, а веревка лопнет, и они рассыплются. Женщины сначала в обморок падали, потом ничего—привыкли, стоят и смотрят, нет ли знакомых. Иногда находили. Возили трупы за город. Там стоял крематорий, но слабо работал: не больше 300 трупов сжигал, а привозили их в несколько раз больше. Пришлось для трупов могилы рыть. Работали какие-то воинские части, потом стали мо- билизовать гражданское население. Окрестные крестьяне -возили, а городские обыватели могилы рыли. II. Воскресники устраивали тогда для того-, чтобы привлечь к работам слу- жащих и рабочих. Попал наш коллектив в одно воскресенье на рытье могил. Ну и я, конечно. Пришло- несколько коллективов, распределили нас по ямам, стали работать. Известно, как работали: чтобы время провести. Ковыряю я киркой, а какая-то девица в стоптанных валенках и овчинном; полушубке от- брасывает накопанное мною. Разговорились!. Оказалось, беженка из Самары,