Сибирские огни, 1925, № 6

— Ой-ой-ой, мамоньки мои, мамоньки,—дико завизжали бабы и девки. Подняв праздничные подолы, они с остановившимися от испуга глазами бе- жали на другой конец села. Цветные юбки издали походили на вечерний за- кат, переливаясь белыми, то синими, то алыми пятнами. Передохнув, бабы и девки сели на завалинки. Многие плакали, другие придушенно причитали. Одна, построже других, доканчивала свой рассказ, потворствуя бабьей привычке договаривать до конца и щадя любопытство то- варок. — Расстреляли, милые. Командир по-своему как крикнет, так они сра- зу из всех ружьев—трах! — Ой, мама... ну, а дальше што? — Што дальше... Говорить страшно. Ванча стоит, губы сжал, да наги- шом,—срамота какая,—ни слова, а на глазах слезы. Как трахнули—он рука- ми взмахнул и упал. Хотел это крикнуть, а зубы-то как чавкнут, да по язы- ку... Язык-то тут же отвалился, на землю... Красный... — Да ты видела, чо-ли? — Чо, с ума я спятила, чо-ли... Близко не подходила. Сторож станцион- ный говорил. XIV. Дроги остановились у Михайлиной избы. Мужик совсем оторопел. Ви- дит, доктор распоряжается един. Четыре здоровенных чеха снимали Ванчу с дрог. Доктор забегает вперед, чубуком пыхтит, калитку сам отворяет, бежит легонько к котлу. — Готово? карашо... Спасибо. Чехи понесли Ванчу. Мик с т а, глазевший из подворотни, с испугу убе- жал в телятник. Длинное тело Ванчи изгибалось. Голова моталась из стороны в сторону. Двое несли за руки, двое за ноги, — Дохтур, тоже, носилок даже нет,—думал Михайло. В затылке у него — он чувствовал—лежал свинец. Чехи поднесли упокойника к самому костру. Мужики отвернулись' ле- гонько,—на всех лица нет. Один Михайло глядит, не спуская глаз. Ванчино лицо побелело изрядно. Кудри запеклись в сгустках, из груди бежали тонкие струйки крови. — Раз, два,—командует доктор, указывая пальцем в самую середину котла и что-то поясняя. Вода клокотала пуще прежнего. Чехи приподымали тело и тихо раскачивали над котлом. — Три!—кричит доктор, взмахнув руками и даже подпрыгнул. Михайло охнул и. зажмурил глаза. Чехи, раскачав Ванчу, погрузили его в кипяток, посадив на задницу. Так с головой бедный парень и ушел. Жадная вода забултыхала и заверещала. — Буль-буль-буль,—слышит Михайло. Шершавый котел засосал молодое тело. Кипяток отдирал уже сам со- бой белую кожу от костей и вместе с кожей волосы ошпаренные, из кольца в колец завитые. — Подкладывай огня,—слышат приказ мужики. Нечего делать. Стараясь не глядеть ни на доктора, ни на котел, мужики, пыхтя и сопя, кладут смолевые поленья в костер. В котле шипит, как в само-