Сибирские огни, 1925, № 6

29. — Вот что, Алешка,—сказал Макар Иннокентьевич дня через три се- лифановскому стражу, уныло растянувшемуся на лавке в кухне.—Ты сиди здесь, не отлучайся... — Ладно!—равнодушно ответил Алешка. Макар Иннокентьевич прошел на чистую половину. Макар Иннокентьевич еще раньше выглядел, что поручик ушел на де- ревню. Он смело пргашел к постели поручика, порылся в углу, нащупывая вин- товку, подсумок. Ощупал постель, поискал и не нашел нагана. Потом осто- рожно переглядел, перещупал все вещи Канабеевского и вернулся к себе. — Пошто так скоро?—лениво спросил Алешка. Макар Иннокентьевич не ответил. После обеда к Макару Иннокентьевичу пришли мужики. Они долго мол- чали. Они задымили всю горницу. Потом 1 Макар Иннокентьевич взглянул на Алешку и хмуро усмехнулся: — Ты, антилерист, ступай-ка, погуляй покамест. Без тебя обойдемся! —- Не доверяете?—оскалился Алешка. — Там понимай, как знаешь, а, между прочим, языком не трепли. Ступай!.. Алешка ушел. Мужики опять молча покурили. Потом Макар Иннокен- тьевич, словно продолжая известный всем разговор, сказал: — Трехлинейка у его наготове. Патронов дивно, не менее ста. Револь- верт с собой таскает. — Утром всего ловчей!..—заметил один из мужиков.—Утром он еще с о сна не оклемается—тут его и взясть. — Как бы пулей кого не попортил? — А мы с хитростью! Рази мы так напрямки и попрем супротив его?Г — Чего и говорить!.. Брать надо с опаской, полегше! Замолчали. Трубки захрипели; задымились сильнее. —- Селифашку с его оравой в ту же пору скрутить следовает!.. — Селифашка—-што!.. Селифашку скрутить пустяк! — Конешно!.. Еще покурили. Еще помолчали. Ушли. А утром сквозь сладкий, последний сон услыхал Канабеевский движе- ние над своей головой, раскрыл глаза, дернулся, хотел вскочить, но почув- ствовал крепкие руки, охватившие его за локти, за спину. Увидел мужиков и среди них Макара Иннокентьевича. — Вы что? вы что?—крикнул он и рванулся. Но руки держали крепко. И кто-то успокаивающе сказал: — Не крутись, паря, кабы кости тебе не помять!.. —• Вязать мы тебя пришли—вот што!—прибавил другой. Канабеевский тяжело дышал. Он задыхался. Переводя с трудом дух, он оглядел всех и сквозь зубы, сдерживая ярость, сказал: — Гады!.. Сволочи! Попомню я это вам!.. — Не ругайся!—благодушно успокаивали его.—Ругаться будешь, не- посмотрим, что ты благородье!.. — Дайте одеться!—угрюмо попросил поручик.—Голого разве вяжут?.. — Ну, ладно! Одевайся! отпустите, ребята. Канабеевского освободили, он быстро сунул руку под подушку. Нагана там не было.