Сибирские огни, 1925, № 6

при виде их. К нему, на его половину, тоже никто не заходил, кроме Сели- фана и косоглазой девчонки, носившей ему самовары и обед вместо Устиньи Николаевны. Бывало, что целый день Канабеевский валялся на постели и не видал живого' человеческого лица. И поэтому очень изумлен был он, когда однажды после обеда вошел к нему хозяин, Макар Иннокентьевич. — К вашей милости я, Ачеслав Петрович!.. — Ну, в чем дело? Зачем?—брезгливо спросил Канабеевский. — Вот какая штуковина,—немного помялся хозяин.—Заминка у меня тут вышла. Припас у нас ружейный вышел. Да. Так не уступите ли ружьишка вашего с патронами, значит?.. Канабеевский скривил губы и качнул головой. —' Только за этим?—спросил он ехидно.—Ну, так можешь убираться к себе по-добру, по-здорову!.. Макар Иннокентьевич потеребил бороду и медленно, не волнуясь сказа;.: — Я думал, вы человек образованный, можете обращенье вежливое по- нимать, а вы вот как! Не хорошо. Очень не хорошо!.. — Без разговоров!—вскипел поручик.—Разговаривать будешь у себя, там, на твоей половине!.. — Да я и так у себя, ; —не повышая голоса, попрежнему спокойно воз- разил Макар Иннокентьевич.—Я в^ своем доме... Вы вот по милости всякое продовольствие у меня имеете—и никакой благодарности! в вас нет... Поручик сорвался с места, подбежал к хозяину, замахнулся, но, встре- тив тяжелый, упорный взгляд, опустил руку и, задыхаясь, проговорил: — Я с тобой рассчитаюсь!.. Я тебе покажу—из милости!.. Хам!.. Но Макар Иннокентьевич молча повернулся и вышел. Канабеевский быстро оделся, сердито' расшвырял по постели одежду, вытащил из-под подушки наган, оглядел его, вздел на себя и ушел в деревню. Он разыскал Селифана, строго- накричал на него за то, что у него люди распущены, хамы, грубы. Напоследок приказал об'явить Макару Иннокентьевичу Черных пись- менно, под расписку, что вменяется ему в 'обязанность предоставлять кварти- ру и полный паек со всеми домашними услугами квартирующему в Варнанке по дела№ службы ад'ютанту штаба сводного карательного отряда поручику Канабеевск'с'му. — И об'яви ему еще,—мрачно прибавил поручик,—что если он посме- ет в другой раз побеспокоить меня, то будет арестован!.. — Слушаюсь!—покорно ответил Селифан и вздохнул. 28. В ясное утро, когда Канабеевский только что встал с постели и, огля- дев себя, успокоившись, сладко потягивался посреди комнаты, быстро вошел Селифан. Он был чем-io встревожен и, не здороваясь с поручиком, запыхав- шись сказал: '"" 1 — Неладное что-то у нас, вашблапородье, в Варнацке деется!.. — Говори! Рассказывай!—'сдержанно приказал Канабеевский. — Из Бело-Ключинекого мужик тамошний приехал утресь, у Ерохи- ных остановился. Собрались туда мужики, стали калякать о чем-то, ну, пошли кои из моих-то, а их оттуда взашей! «Нечего, говорят им, нюхать здесь, да t вынюхивать! Пошли!». А о-чем толковали—неведомо!..