Сибирские огни, 1925, № 6

21. Удивляясь необычному сочетанию поручиковых слов, варнаковцы позже, у себя в избах, стали вникать в их смысл. Все, что делалось за гранями хребтов, глухим непонятным откликом доходило до таежных людей'. Знали: раньше была крепкая связь с началь- ством, большим, грозным, невидимым и невиданным, которое сидело где-то г; Якутске, и еще в Иркутске, и еще выше в Петербурге—городе из камня. В редкие промежутки приезжали становой, заседатель,—и, как чума или великая напасть-оспа—исправник. Но исчезли они. Болтали люди досужие, что вытряхнул их народ, рабочие. И после этого вышло замирение с герма- нем. И когда произошло эта, приехал новый начальник-комиссар и об'явил: — Свобода! А со свободой этой окончательно вышел недостаток в товаре—в сит- цах и сукне, в чае, в охотничьем припасе. Остапсвали ездить торговые. И опять дошли, слухи, досужими людьми перекинутые, что беспокой- ство большое идет в городах, что жизнь как-то замутилась и нет в ней на- стоящего, кондового порядка. И вот теперь—молельщик новоявленный (чудно .было мужикам слушан, молитвы его!—к Парамону, он свой—привыкли), тоже про порядок толковал, Порядок сулил. А тот ли это порядок, что тайге, промышленному человеку нужен? Придет ли с порядком этим и чаишко, н табак настоящий, и сахар, и—главное—порох со свинцом? можно ли будет с порядком этим рубахи новые завести, порты, лопать мало-мало сносную, правильную?.. Стали варнаковцы вникать в смысл поручик-' ной речи. Гудели у печек железных, спорили, незлоблило ссорились, перекрикивали друг друга. Когда невмоготу стало* и до настоящей точки спорщики дойти не смогли, зацепили Селифана и принялись тянуть из него: — Ты, Селифан Петрович, быдто вроде начальства—об'ясняй: будет от власти этой вашей продовольствия всякая народу? — Воспомоществованья крестьянству предвидится ли? — Всякое дорожное, гоньбовое облегченье будет?!. Селифан пыжился, старался казаться знающим, но до поры до, времени молчащим: — Объявления об этом еще не последовало. Когда об'явлено будет, со- общения ждите! — Чудак!—-сердились .мужики.—Когда об'явлено будет, мы, брат, и без тебя уведмимся!.. Ты.теперь все до точки об'яони! — Да, теперь! Опосля мы и сами с усами—мы сами, паря, до всего дойдем!.. — Теперь преждевременно еще нет никакой резолюции,—'отвиливал Селифан и смущался. Мужики мотали головами, ругались. Отцеплялись от Селифана и свош умом, пытались разгадать загадку. Мужики в предвесеннее томительное, бездельное время ворочали в себе гчжелые мысли. А поручик жил своей жизнью. И в этой жизни ярким уголком вкли- нено было горделивое воспоминание о молитвенном дне в праздник благове- щенья, е среду двадцать пятого марта.