Сибирские огни, 1925, № 6

— Ты что же, читать) умеешь?—немного сконфузившись, переспросил Канабеевский. — По церковному мало-мало учен. Ну, и; гражданскую печать разби- раю... Я ведь в псаломщики натакался, да не вышло. Фигура у меня, вишь, к> рявая. Благочинный приезжал, увидел меня, говорит: неблаголепно... — Правильно благочинный сказал!—подхватил Канабеевский.—Пони- мающий человек! * — Конешно!—согласился Парамон Степанович.—Вид у меня не такой. Кабы вид настоящий—был бы у мен» карьер жизни. — Глупости!—фыркнул поручик. — Это многие из духовенства мне сказывали—про карьер. Потому го- лос у меня отчаянный... — Голос—это еще не все!—внушительно отметил Канабеевский.—К ><»- лосу многое нужно приложить, а уж потом мечтать о карьере. — Конешно!—еще раз согласился Парамон Степанович и вздохнул, Канабеевский помолчал. Оглядел Парамона Степановича с ног до голо вы, усмехнулся. И с кривой, брезгливой усмешкой сказал: — Ну, хорошо. Голосом хвастаешься. Ну-ка покажи, прочитай главу какую-нибудь!.. Парамон Степанович весело ухмыльнулся. Обрадовался. — Это с большим удовольствием'!—сказал он.—Откуда желаете? — Откуда хочешь!—согласился Канабеевский.—Да ты разве наизусп» умеешь? — Умею!—мотнул спутанными лохмами Парамон Степанович. — Ну, начинай! Парамон Степанович осторожно' прокашлялся. Вышел на середину гор- ницы, постарался составить обе вместе кривые ноги, сложил смиренно воло- сатые темные жилистые руки на животе, и начал. И, когда начал—колыхнулся мимо Канабёевского теплый воздух и где-то з углах зашуршало, осыпалось. — Да-а!—удивленно протянул поручик,—Голосок у тебя изрядаый Апостола ты порядочно читаешь. Что касается до другого, то я с&щ займусь У тебя требник или что-нибудь такое имеется? — Евангелья у меня и потом молитвы разные... — Неси сюда! 20. Благовещенье выпадало на среду. В среду утром Канабеевский, чисто выбрившись бритвой-жиллет, в праздничном, помятом от лежанья в сумке; френче, строгий, празднично-важный вошел в сруб, где уже поблескивали перед иконами -свечечки и где Парамон Степанович с Селифаном наводил* порядок. Канабеевский прошел через толпу к престолу, перекрестился, исто- во приложился к замызганному трепаному евангелию и, воздев очи горе, на- чал службу как-то по-своему, по-военному: строго, внушительно, скоро. Па- рамон Степанович озабоченно и смущенно отзванивал ему аминь и жег в же- стянке остатки ладана с еловой смолой. Мужики, заранее оповещенные, что службу будет править офицер, придвинулись поближе к иконам, к Канабеевскому и, слушая его отчетли- вое, строгое чтение молитв, старательно' крестились, до поры до времени храня в себе изумление. Бабы отмахивали поклоны 1 и в перерывах между мо- литвами, цогда поручик с непривычки не сразу попадал, какую прочесть, пере- шептывались, переглядывались, изредка давились неожиданным, непокорным