Сибирские огни, 1925, № 6

— Здравствуй-ка!.. Прогулку делал?.. — Да! По Лене ходил. Воздухом дышал... А я почему вас раньше не встречал? Вы разве не здешняя?.. Женщина оправила плечом' коромысло и усмехнулась: —• Нет, мы здешние... Только я у родных гостила, в Белоключимском. И оттуда взятая. — А!..'—протянул Канабеевский,—Вы, значит, замужем?.. —• Вдова я...—скромно ответила женщина.—Третий год вдовею... — Да-а! Вот как! Такая молодая—и вдова! — Ничего не поделаешь!—вздохнула женщина.—Всему восподня воля. Они поднялись уже на угор. Женщина пошла быстрее. Канабеевский тоже ускорил шаг. Тогда женщина обернулась к нему и значительно оказала: — Слышь, не ходи за мною. Что люди-то скажут?.. Не ходи, не срами — Глупости!—рассмеялся Канабеевский,—Уж и нельзя пройти вместе! — По-нашему, по-здешнему, неладао так... Уходи. И видя, что Канабеевский не отстает от нее, женщина оглянулась и скороговоркой кинула: — Разве этакие дела на улице средь бела дня слаживаются?.. Ступай, ради воспода!.. — Во-от как!—засмеялся Канабеевский.—Ну, твоя правда! Ты только скажи, как тебя звать? * — Мунгалова я, Степанида... Ну, ну, ступай с богом!.. Женщина пошла быстрее. Канабеевский отстал и свернул в сторону к своему переулку. Канабеевский молча усмехался: веселые мысли плелись, слагались в нем. С веселыми мыслями! пришел он к себе домой. Шутил с Устиньей Нико- лаевной, с аппетитом покушал, аппетитно растянулся после обеда на постели и тихо- и умиротворенно задремал. Засыпая, видел перед собой встретившуюся у прорубей бабу, и сам себе сказал: — Находка... Прямо находка!.. 18. Когда а этот же день, попозже, Канабеевский спросил Селифана про Мунгалову Степашду, тот стражго усмехнулся и непонятно ответил: — Баба—-ничего. Не стоит вашего беспокойства, вашблагородье! Поручик поморщился и брезгливо оборвал его: — Не твое это дело! Твое занятие—оповестить ее, чтоб пришла, да устроить все без шуму; вот и все! А стоит-ли мне беспокоиться, или нет— это уж, как я решу!.. Селифан помялся, хотел, видимо, сказать что-то, но удержался и мот- нул головой: — Слушаю. Только как бы потом обиды вашей не было бы... — Ну! Будет!—рассердился Канабеевский.—Будет! и баста!.. Селифан сжался и ушел. А «а завтра к вечеру, когда лежал и грезово думал о разном Канабе еиский, за дверью заскреблось, дверь открылась и вошла, встала у порога женщина: — Звать мен» посылал?—весело' спросила она. И лукаво добавила:— Оказывал Селифан—постирать тебе требоватся...