Сибирские огни, 1925, № 6

•бросается в глаза отсутствие связи рабо- чего движения с аграрным. На деревню, на крестьян социал-демократические органи- зации обращали мало внимания. В воспо- минаниях и статьях почти совершенно не упоминается о политической агитации сре- ди крестьянских масс. Есть только слабые намеки. Так, например, А. Мельников к статье «Красноярская республика в 1905 гдду» пишет (стр. 57): «В августовском же отчете Комитета в отделе о печатной аги- тации впервые отмечается факт распро- странения литературы среди крестьян». А между тем можно было поставить серьез- ную пропаганду среди крестьянства. Об этом свидетельствует интересная статья Юх- нева—«Об аграрных движениях 1905-х го- дов на Алтае». Материалы сборника дают довольно пол- ную картину того, как рабочие массы, еще недостаточно развитые политически и не имеющие еще опыта революционной борьбы, логикой самого революционного движения наталкивались на неизбежность вооружен- ного восстания и захвата политической власти. А. Мельников пишет (стр. 68): «С окончанием октябрьской всеобщей за- бастовки начинается новый этап в разви- тии революционного движения. Более рез- ко выявляются классовые противоречия, идет усиленная кристаллизация полити- ческих' партий. организуются профессио- нальные союзы, массы, главным образом, рабочие, ведут борьбу за закрепление и дальнейшее расширение завоеваний ок- тябрьской стачки, осуществляя «захват- ным» путем восьмичасовой рабочий день, свободу собраний, союзов и т. д.». Рабочие все больше убеждались в том, что реши- тельная победа революции—через всеобщее вооруженное восстание, поэтому повсе- местно создаются рабочие дружины. Как же относились к вооруженному вос- станию другие революционные партии? «Нами,—рассказывает А. Мельников.— было предложено немедленно, пользуясь общим под'емом, захватить арсенал. Но предложение это не нашло поддержки ни со стороны представителей солдат, глав- ным образом, Кузьмина (председатель сол- датского Комитета, занимавший среднюю линию между кадетами и эсерами— Н П.), ни со стороны представителей эсеров». «На митинге,—вспоминает В. Броннер.— на котором присутствовала наиболее со- знательная часть населения Томска, после манифеста, громче, чем когда-либо прозву- чали призывы к вооруженному восстанию, которое одно только сможет своим побе- доносным шествием обеспечить завоевание той истинной свободы, которая не будет возвещена манифестами, а явится в итоге кровавой борьбы. Больше, чем когда-либо, в этот день поступило взносов на воору- жение. Таково было настроение масс. Но меньшевики думали иначе». Например, по словам того же В. М. Броннера, меньше- вистски настроенный член Сибирского Со- юза и Томского комитета Сухоруков при- знавал несвоевременным призыв к воору- женному восстанию после появления ма- нифеста и требовал передачи собранных на вооружение денег на нужды типогра- фии». На многолюдном митинге в Омске один кадет прочел вслух царский манифест и в краткой речи выразил свое полное удо- влетворение «царской милостью». Вслед за ним выступил рабочий социал-демократ, который сказал: «Рабочему классу не по пути с буржуазией, и единственный путь к действительной свободе—это з а х в ат власти путем вооруженного восстания ши- роких трудящихся масс». «И либералы, и социал-демократы мень- шевики, и эсеры,—говорит К. К.,—поста- рались затушевать выступление этого ра- бочего революционера, всячески доказы- вая собранию, что в настоящий момент преждевременно говорить о вооруженной борьбе, что между прогрессивными партия- ми не должно быть никаких разногласий и что все должны об'единиться на почве единственного требования всеобщего, пря- мого и тайного голосования в будущее представительное собрание». Эта нерешительность, а местами и рез- ко выраженное сопротивление большевист- ски настроенной массе рабочих, сопро- тивление, оказанное со стороны эсеров, меньшевиков и либералов, и послужило одной из причин дикой расправы черной сотни над революционными массами Том- ска и Барнаула и поражения революции в Красноярске, Омске и остальных городах Сибири. «Подводя итоги событиям в Иркутске в 1905 г.,—говорит А. Ч.,—нельзя не отме- тить наличия в этом городе крупных, ре- волюционно-настроенных, но еще не соор- ганизованных рабочих и крестьянских (ар- мия) масс. Эта сила так и осталась не- использованной. Иркутские революционные организации, сумевшие во всю ширь раз- вернуть октябрьскую революционную вол- ну, не смогли овладеть дальнейшим ходом революции. Причина этому заключается в том, что в составе самой крупной и влиятельной в 1905 году в Иркутске рево- люционной группы, а именно в Иркутской организации социал-демократов отсутство- вало здоровое рабочее революционное ядро. В организации преобладало влияние мень- шевизма. И только меньшевистским заси- лием можно об ; яснить тот факт, что ир- кутский революционный порыв застыл при первой яркой вспышке». Не только в Иркутске,—можем мы при- бавить от себя,—но и в остальных горо- дах Сибири революционный порыв в из- вестной мере застыл потому, что меньше- вики и эсеры были против вооруженного ta *