Сибирские огни, 1925, № 6

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ . I В. Заводчиков— «Горький мед». Стихи. Москва. Изд-во «Молодая Гвардия». 1925 г. " ~ Литературный молодняк Сибири растет и крепнет. Имена Иосифа Уткина, М. Скуратова, Владимира Заводчикова изве- стны уже за пределами Сибири,—это поэты, рожденные революцией, закаленные ее су- ровым огнем, испившие ее горький мед. На стихах каждого из них сказалась в той или иной степени Сибирь- -и просто, как страна с своеобразными географическими условиями, и как арена ожесточенной гра- жданской войны. У Скуратова—не только современная Сибирь, он прекрасно чувствует и глубо- кую сибирскую старь, и крепки, кряжисты, хороши и в самой тяжеловесности своей старо сибирские его мотивы. У Иосифа Уткина и Вл. Заводчикова острее высту- пает вчерашний и сегодняшний день. Перед нами книжка В. Заводчикова «Горький мед», только что выпущенная издательством «Молодой Гвардии». Книж- ка не совсем зрелая, с целым рядом недо- статков (о них—ниже), но достаточно ха- рактерная для определения литературного лица автора. Уроженец Красноярска, сын рабочего- углекопа, убитого в октябрьских боях в Москве, Заводчиков прошел не мало мы- тарств, привык брать жизнь с бою. Он знает, как «сухо жгут костлявые морозы, лапает медведица-тайга», но знает также, что в этой морозной тайге—огнями на снегу—горят и зовут к борьбе бесчислен- ные пятна мужицкой и рабочей крови. «Вижу, как Таит в себе тайга Жуть смертей, неведомые страхи, Прячут шорох страшного врага На ветру ветвей сосновых в-махи. Ночь застанет, потемнеет ширь. Небо, словно зверь тысячеглазый,— Вот какою вижу я Сибирь». Он посылает своему дядюшке-партиза- ну—в Канский уезд, в деревню Алексе- е в к у - письмо и «Сказ о партизане», о си- бирском крестьянине Кузьме Иванове, ко- торый, бросив жену и детей, ушел бить белых из дробовика, а потом, влившись в Красную армию, поехал на другой фронт— добивать Врангеля, и т а м - « с т а л ь н ая пчела полыснула мужичью грудь». И когда Кузьма Иванов умирал,— «Спокоен был, Хоть клубилась багровая жуть. Не страшился бессмысленной тьмы могил, У детей его светел путь». И в другом стихотворении, вспоминая убитого в Москве отца-углекопа, поэт скло- нен видеть «в любом рабочем своего отца», ибо «одно большое сердце скует Октябрь из тысячи сердец». «И знаю я: осенний, синеблузый» Октябрь - родимый мой отец». Революционные мотивы — основные в творчестве Заводчикова, но, к сожалению, не всегда они у него тверды и цельны, ме- стами определенно чувствуются усталость, надрыв, вырывается несвойственный рево- люционеру вопрос: «О, кто ты, взвихрившая нас эпоха, И что несут грядущие века?». В этом внутреннем надломе таится для поэта большая опасность: оказаться раско- лотым, утратить цельность и энтузиазм революционной натуры. Партизанскому барду гамлетизм не к лицу. Довольно видное место занимают у За- водчикова стихи о природе, о деревне. Очень хорошо рассказывает он о том, как «Ручейком переливчатой трели На селе заиграла гармонь». Теплыми и мягкими красками живопи- сует он родные поля, но и здесь нет- нет да и пробьется нотка пассивности («сердце ничего не просит, припав к поющей матери-земле»). Это для дан- ного автора тоже тревожный симптом. Техника стихов далеко не везде удовле- творительна, порой создается впечатление даже некоторой небрежности, явной непро- работанности. Выпирает нередко элемент рассудочности - в ущерб динамике живых образов. Не всегда четок стиль, неблаго- получно с прилагательными («необозримей- ший»), кое-где образы неуклюжи и вообще неудачны («штыки плывут терновником», «небеса панамой голубую греют голову»). Молодому поэту предстоит много рабо- ты над собою, как в смысле дальнейшего овладения словесным материалом, так и в области идеологического и морального укрепления своей поэтической базы. Г. Вяткин.