Сибирские огни, 1925, № 6

Собольку выгоняли в сени, она жалась у двери, скулила, скреблась—м выла. Жалостно, надрывно. Соседи слушали этот вой и говорили: — На чью это, осподо, голову Макарова собака беду ворожит?.. И вспминали .всякие беды и напасти, которые так же вот начинались с надрывного собачьего вою. Канабеевский, услыхав впервые этот вой, пришел в волненье, позван Устинью Николаевну и приказал унять собаку: — Не кормите вы ее, что ли?—бурчал он. — Как же не кормим!?—обиделась Устинья Николаевна.—У нас соба ки сытьге. Это Соболька скулит. Уж не знай, кака причина... На второй день, заслышав вой, поручрс застучал, затопал нотами. Ня третий—схватил свой наган, выбежал на хозяйскую половину, освирепел: кричит: — Застрелю эту пропастину!..—Убирайте ее прочь!..—Живо! Собольку увели- и привязали в бане. Вой ее стал доноситься оттуда глухи На пятый день Соболька перестала выть. А на завтра вернулись в Вар- кацк мужики, посланные Селифаном для оповещения ближних тунгусов о сдаче ясака. Вместе с ними прибыл на двух упряжках Уочан. В нартах у него быв плотно увязанные бунты пушнины. Селифан с подручными встретил Уочана шумно и деловито. Пушнину перетащили в Селифанову избу. Там ее пересматривали, перещупывали, пере считывали. Уочан сидел на корточках в стороне, курил, поплевывал. — Пришла началства...—сказал он, обкуривая себя дымом. — Ясак начал ходить... Ладна... Давай, бойе, бумажку... Пиши: кондогирского раду десять да дна мужика, илимпейского—десять без одного... — Бумажку тебе?—пренебрежительно передразнил его Селифан, встря- хивая в руках искрящийся мех лисицы.—Надо раньше ясак твой пересмо- треть. Вишь, бросовой сколько! Все норовите обмануть!.. — Нету обман!—загорячился Уочан,—Гляди хорошо: белка хороший, лисица хороший... все хороший!.. — Ну, ладно, ладно!.. Вместе с Уочаном и СелифанОвыми подручными в избу праздно наби- лись мужики. Они мяли и пересматривали пушнину, вступали в разговор Уочана с Селифаном. Они курили, глядели, поплевывали. Когда Селифан, пересмотрев меха, стал писать расписку, мужики при- двинулись к тунгусу. — Уочан!—сказал один, по-тунгусски.—Хабибурца шаман когда из тундры выйдет? когда шаманить станет? — Хабибурца шаман,—помолчав немного, важно ответил тунгус,—к Большому хозяину уходить собрался... — Помирает?.. — Э-э...—утвердительно, мотнул головой Уочан,—К Большому хо- зяину уходит... Макар Иннокентьевич, прислушавшись к мужичьим разговорам, услы- хав Уочановы слова, взЕолновался, пояснел. — Ах, грех-то какой!—громко сказал он.—Видать, Соболька-то от этого выла... Подарок это Хабибурцин, кутенком он мне Собольку по- дарил.