Сибирские огни, 1925, № 6

Эта манифесты от имени петра 1ц с заманчивым обещанием «жаловать всех крестьян землею и рекою, травами и морями, древним крестом и бородою», конечно, имели вполне определенное действие. Кстати отме- тим, что агенты Пугачева действовали во многих местах и были большей частью неуловимы (дела «о подосланных ис злодейской толпы»—Самарине, Кузнецове и др.). С именем Пугачева создавалось среди сибирских кре- стьян много всяких легенд и толков, и все они были связаны с чаяниями будущих благ. Так, крестьяне Устьсуерской слободы Шебалин и Шекулов «сказы- вали священнику той же слободы Шалабанову, что-де ныне господа раду- ются, что самозванцеву команду разбили и крестьян за то зорят (раззо- ряют) и мучат. А когда-де государь Петр Федорович воцаритца, то он господ всех перевесит. А Петра Федоровича благословил ныне на царство папа римской и приказал ему слить большой колокол, чтоб звон был слышан по всей земле для собирания силы. А по тому звону народ збун- Швался и скопляется ко оному царю самоохотно». Весть о приближении к Сибири Пугачева, идущего под именем Петра III освобождать народ, докатилась и до г. Омска, попав на самую благо- приятную почву—в среду ссыльной брагии-колодников. Любопытно дело о ссыльном колоднике Василии Морозове. Суть дела представляется в следующем виде: Морозов был назначен для домашних услуг, к поручику Шетневу. Работая однажды на кухне, в квартире поручика, и разговорившись с женой его, он рассказал, в присутствии дворовых лю дей то, что слышал о Пугачеве (о чем везде говорить нельзя), при чем слухи эти исходили от колодников. Вот его дословный рассказ: «1) что не будут иметь дворяне людей, а все оберутца государю; 2) что, если государь пошлет за нашей братией в Нерчинск, то там есть хорошие ребята; 3) как государь умер в тогдашнее время (12 лет назад), то при погребении госуда- рыня не была, а он-де отпущен жить и живет у римского папы в прикрытии; 4) что якоб губернатор ис Тобольска убежал и ожидают-де тут государя... А у Пугачева соль продается по 20 коп. пуд., а вино по рублю ведро. Может быть, что и здесь доживем до этого»... В таком духе Морозов вел разговор с деншиком поручика, моясь с ним в бане. «Сказывают,—повествовал он,—что Петр III придет сюда (в Омск) скоро. Только того жаль, что по незнаемости барина нашего убьет... Однако, мы его не выдадим. А плац-майора Пушкарева убьем сами. А у протопопа шея" толста. Да кстати-де получен указ, что Пугачевым не велено звать и бранить тоже нельзя». За свою откровенность, особенно пред барыней (которая, кстати, о многом сама любопытствовала узнать), Морозов сильно поплатился. По- ручица обо всем слышанном передала своему мужу, дворовые люди под- твердили... А в результате простой разговор на злободневную тему, пе- редача ходивших слухов послужили основанием для тягчайшего обвине- ния в государственном преступлении. Как видно из донесения Омского ко- менданта Клавера, Морозов «был двоекратно допрашиваем, под битием жестоко кошками». А в конце-концов по резолюции военных властей оп- ределено:—«ево, Морозова, за столь важные и непристойные разговоры, по- добным коим сколь великий вред Империи наносят и понеже пожар еще не утушен— в страх другим из ею собратии—повесить«... Приведенное дело прежде всего характерно в том отношении, что рисует пред нами жуткие нравы того времени. С другой стороны, легенды, тол- ки среди крестьян, а равно и среди колодников, ясно показывают, к чему сводились чаяния и упования обездоленных масс, видевших в движении Пугачева оплот и якорь своего спасения.