Сибирские огни, 1925, № 6

11. Бумага (пачка почтовой и конверты) в чемодан к поручику Канабе- евскому попала по пустому случаю. В Красноярске жена полкового врача, пышнотелая Неонила. Иосифов- на, слезливо прощаясь с поручиком, который продвигался на Ачинск, сунула ее ему в чемодан между связками' белья и капризно наказала: —• Смотри, Вячка! Пиши. Знаю я вас: будешь отговариваться, что бу- маги не было. Так вот... не отвертишься!.. Но писем из Ачинска писать не пришлось. В Ачинске подвернулась прокурорша (или следовательша? или, может быть, было это в Нижнеудин- ске?) и к тому же пышнотелая Неонила Иосифовна подцепила сыпняк и, не- долго, «о мучительно прохворав, умерла. Бумагу и не нужно было расходо- вать. Она залежалась на дне чемодана. Правда, однажды израсходован был листок для срочного, непредвиден- ного дела. Один, неполный, наспех, криво оторванный листок. В теплом, загроможденном купэ поручика между Нижнеудинском и Ир- кутском охмелевший атаман Синельников схватился в споре с прапорщиком Ноготковым. Синельников успел уже выпиты бутылку коньяку, облил столик и вещи поручика красным ©ином и был в патриотически-воинственном под'еме. Ноготков, тоже хмельной, меланхолически мотал головой и, мерно ударяя ладонью по своей коленке, никого не слушая, твердил: — И все-таки... скажу я вам... приходит всем нам крышка... и прави- телю верховному... И ему... Да... Когда атаман Синельников уразумел прапорщикову болтовню, он вспы- лил, опрокинул со столика бутылки и стаканы, поднялся на ноги—черный, сви- репый, по-пьяному радостно-злой: — Молчать!.. — гаркнул он. — Не сметь!—Я покажу—крышка!... Я покажу!.. Ноготков не выходя из своего меланхолического настроения, посмо- трел на атамана, покачал головой, сожаштельно усмехнулся: — Ты-то прикажешь?.. Ты?!. Да ты не смеешь, Я ведь тоже офицер... Да. Синельников дернулся к не»у. Слегка задержанный поручиком Кашбе- евским, он выдохнул из себя: — Сволочь ты, эсер, большевик!.. Гадина ты, а не офицер!.. Тогда Ноготков медленно встал, медленно отвел руку и медленно, но верно влепил атаману оплеуху: — Вот тебе: за все!.. Да... После свалки, в которой принял участие и унимавший Канабеешсий, когда набежали из соседних купэ офицеры, встал вопрос об оскорбленно)! чести. Атаман потребовал немедленного поединка. — Дуэль!..—кричал он.—Я не ПОЗЕОЛЮ каждому хаму марать честь мундира!.. — Я на дуэль согласен!—рвался Ноготков.—Я ведь тоже ему не кто- нибудь!.. Да!.. Когда стали решать вопрос о форме поединка, атаман, немного про- трезвившийся от всей перепалки, злорадно посмотрел на Ноготкова и заявил: — Я требую американскую дуэль!.. Чтоб без всяких цирлих-макир- лихов: попадется кому жребий стреляться—катись колбаской!.. — Мне все равно! —'качнул головой прапорщик. — Я не возражаю: иускай этот милостгосударь отправляется на тот свет по-американскому способу. Да!.. ! • ,• •.'t-^v/jL .v •