Сибирские огни, 1925, № 6

ста состоялась их свадьба, а на следующий день Аврамов вновь отправляется на Н.-Тунгуску «для препровождения i.m туда собственного судна с разными товарами, сроком на один месяц, иод наблюдением тамошнего пристава, урядника Кандина». Донесение об этом было послано заседателем, как всегда бывало, с еже- месячной почтой, отходившей в очередь только 1-го сентября, а 1-го октя- бря было послано короткое уведомление: «Аврамов ныне возвратился». Между тем из-за этой отлучки вновь поднялась история. Кто-то из енисейских куп- цов сообщил окружному начальнику об от'еэде Аврамова на Тунгуску, и тот 14-го сентября закатывает грозную бумагу заседателю. Напоминая, что 'по случаю прошлогодней отлучки Аврамова на Нижнюю Тунгуску «последовало выссч;,йшее повеление о воспрещении подобных отпусков в отдаленные ме- ста», начальник яростно спрашивал: «Ныне здешние купцы частным образом известили меня, что вы дозволили Аврамову паки отправиться для торговли в р. Тунгуску, куда он уже и уехал. Тако- вой поступок ваш представляет верх всякой Дерзости и после сего, когда вы уже осмелились нарушить высочайшее повеление, чего же может ожидать от вас мест- ное начальство? Я строго предписываю вам,—дополняло свое предписание начальство,— тотчас по получении сего отправить нарочного в Тунгуску и возвратить в Туру- ханск государственного преступника Аврамова, а между тем, с первою почтою ил» нарочным представить об'яснения». Не получив с нарочным ответа и объяснений виноватого, начальник уже на основании распоряжения енисейского губернатора от 25 октября вторично требует об'яснения. Однако, в силу медленности северных сообщений, первая грозная бумага дошла до Туруханска только 4 декабря, а вторая всего на 4 дня позже, и автономный заседатель, не торопясь, 10 числа написал хладно- кроеный ответ «на два предписания вашего высокородия»: «Основываясь на высочайшем повелении, об'ясненно.м в предписании вашем от 1 ' мая № 34, что государю императору благоугодно было, дабы находящиеся здесь на поселении государственные преступники, подобно прежним во время отпусков не были удаляемы от установленного за ними надзора и срочных о том донесений, я не почитаю временную отлучку его, Аврамова, противным (!) высочайшей воле и потому дозво- лил отправиться для об'ясненной надобности сроком на один месяц под надзором за поведением его одного благонадежного казачьего урядника Кандина. Донес об этом 1 сентября и потом, когда он возвратился еще до сроку в Туруханск, то я, ПОЛУЧИВ- ШИ от урядника Кандина сведения... донес о сем 1 октября». На этом строгое начальство и успокоилось. Однако, не могли успо- коиться виновники подобных испугов начальства. Стеснения промыслов, с одной стороны, крайнее сокращение и неопределенность получения, с дру- гой (в 1833 г. Аврамов опять ничего не получил, а Лисовский только 200 р.)— заставили их в сентябре 1833 г. возбудить ходатайство: Аврамова'—о разре- шении ездить для торговли в Тунгуску, а Лисовского—о «поступлении в услу- жение к частным лицам и по-винному откупу», в чем Бенкендорфом им было отказано без замедления. Тогда Аврамов опять отправляется в Енисейск 6 марта 1834 г., а по возвращении оттуда 14 июня «отлучается вниз для про- мысла рыбы до Толстоносовского селения» и, заехав ненадолго в Туруханск для отправки 95 рублей отцу, направляется в Енисейск, где и пробыл до конца г о д а, так что в ежемесячных донесениях второй половины года его и м не упоминается. За 1835 и 1837 г. г. документов опять нет и можно только от- части судить о том, что и как переживалось нашими героями. Невидимому, им обоим выдавался в 1835 г. солдатский паек и, по правилам 1828 г., крестьян- ская одежда зимняя и летняя, как-то: по 2 рубахи, 2 портов, онучи зимние и летние, 2 пары чирков, кафтан крестьянского сукна и на два года полушу-