Сибирские огни, 1925, № 6

Можно себе представить, каково было настроение его сотоварищей, оста- вавшихся в Туруханске, притом остававшихся без всяких средств к существо- ванию, да и сам Кривцов расставался с ними с грустью, думая, чем они будут жить теперь. Заботил этот вопрос и мать Кривцова, и она сейчас же списа- лась с отцом Аврамоеа, побуждая его так же настойчиво хлопотать о пере- воде остальных на юг, как до сих пор хлопотала она. Писали родные Кривцо- ва и сами оставшимся в Туруханске, и позднее одна из сестер его послала Аврамову 50 р. и табаку. Но, конечно, от этого судьба Аврамова и Лисовско- го Kt изменилась, и им пришлось искать самостоятельных источников суще- ствования в том крае, где они должны были прожить всю свою остальную жизнь. О жизни этих двух лиц известно было как раз менее всего: не игравшие большой роли в организации заговора, они не выделялись и на каторге, не со- хранилось от них и ни воспоминаний, ни писем-, и отдельные отрывочные со- общения о их жизни и судьбе были до крайности противоречивы и даже прямо неверны. Прежде всего, что представляли сами эти лица? Аврамов Ив. Бор. про- исходил из мелкого дворянства, и отцу его принадлежало сельцо Охотники в Веневском уезде, Тульской губернии. Средства у отца были невелики, и по- сылать сыну регулярное пособие он был не в состоянии. Об этом свидетель- ствует Гершензон, это же видно и из архивных данных, по которым от вре- мени до времени Аврамов и Лисовский получали пособия через Иркутского губернатора от жен государственных преступников—Нарышкиной и Волкон- ской и, наконец, тем, что в 1829 г. Аврамов совсем ни от кого и ничего не получал и в дальнейшем пользовался казенным содержанием вплоть до кре- стьянской одежды, а отцу сам послал в 1836 г. 95 р. асс. или около 27 р. на золотой счет. Сам Аврамов в момент ареста и суда был поручиком квартир- мейстерской части, т. е. сравнительно с другими был более образованным че- ловеком, так как тогда квартирмейстерская часть принадлежала к генштабу. Интерес к умственной работе он сохранил и в туруханской ссылке, усиленно работая над изучением привезенных Кривцовым, а, может быть, и им самим, научных книг и под руководством лучше его знавшего немецкий язык Крив- цова, над изучением этого языка и отчасти французского, а затем, когда Кривцов уехал на юг, Аврамову от времени до времени присылаются то «Жур- нал общеполезных сведений» (1834 г.), то просто посылки с книгами (1834 и 1838) и, наконец, когда стал выходить превосходный энциклопедический словарь Плюшара, Аврамов получает его том за томом, начиная с 1835 г., и это в то время,, как материальное положение его было тяжелым, и сото- варищ его не получил за все время буквально ни одной книжки. Дочь современного ему енисейского исправника Францева, оставившая за- писки о своем времени, дает Аврамову такую прочувствованную характе- ристику со слов отца: «Нелегко было в Туруханске отцу, присланному сюда для ревизии В. С., бороться со злом и чувствовать вокруг себя лишь враждебную силу. В этой глуши настоящим сокровищем и опорой был для отиа Аврамов, человек хороший, добрый и образованный. Не легче, конечно, было и Аврамову, почти заживо погребенному в дикой суровой стране, дале- ко от всего родного, близкого, цивилизованного. Но Аврамов был характера очень доброго, веселого, общительного!, старался всем делать добро, помогал кому словом, а кому и делом, заступаясь часто за невинных и отстаивая их. „ГяЛирские Огни" N? 6. 1925 г. 8.