Сибирские огни, 1925, № 6

и желание», но с характерною оговоркой: «но оме не должно из'ять его от надзора полиции». После довольно долгой переписки духовного и граждан- ского начальства об исполнении высочайшей воли Бобрищев прибыл в мона- стырь « сопровождении казака Седельникова, и игумен дал расписку: «По письменному его имп. величества предписанию, государственный преступ- ник Бобрищев-Пушкин мною принят для усмотрения его жизни и поведения. В про- тивном случае (?) доносимо будет вашему благородию». Вместе с тем от декабриста потребовали собственноручного удостовере- ния, что он действительно добровольно идет в монастырь, каковое и было благо- получно написано и отправлено по назначению. Сообщая об этом своему не- посредственному начальству, игумен пишет 5 апреля 1828 г.: «По сему предмету должен был я спросить означенного государственного пре ступника. непреклонное ли желание имеет быть навсегда в монастыре, которой и поя- снил мне, что он хощет быть навсегда в монастыре, и по прошествии трех лет будет просить св. Синод о возложении на себя монашеского чина». 'Гак начался было монашеский 1 период жизни декабриста. К сожалению, •новая обстановка была для него безусловно неподходящей: братия монастыря в это время не отличалась прилежанием и очень много пила, настоятель Аполлос отличался грубостью, даже во время богослужения прибегая к ругани, людей с образованием в монастыре совершенно' не было, и благодаря всему этому болезнь Бобрищева-Пушкина могла только обостриться. Однако, пер- вое время он был спокоен и вызывал одобрительные отзывы игумена. В общем ежемесячные отзывы говорили одно: «Он же, Пушкин, с поступления своего в монастырь живет весьма порядочно и трезво, в церковь ходит ко всякой службе и читает весьма изрядно, притом же к на- чальству был послушен и к трудам охотен». Между тем, почему-то Синод еще в начале 1828 г. распорядился отпра- вить его в Якутский Спасский монастырь, и 30-го мая пришел об этом указ Иркутской духовной консистории. Только отказ туруханского заседателя дать провожатого казака до Якутска без разрешения высшего гражданского начальства помешал этому новому ухудшению положения и без того страдав- шего человека. Какие были мотивы у духовного начальства вернуть его обрат- но в Якутку—неизвестно. Вместе с тем из консистории пришел запрос игумену, чем об'яонить, что его собственный казначей Роман сообщает о Бобрищеве-Пушкине совсем дру- гие сведения, а именно, что за 4 месяца пребывания его в монастыре с 4 фе- враля (?) «не оказывал он собою ни смиренного послушания, ни скромной веж- ливости в общежитии ниже в церкви благоговенства (!)». И не успел игумен разделаться с доносчиком-казначеем, как 21 июня у Бобрищева снова сде- лался припадок буйного помешательства и, закричав на пришедшего к нему по делу игумена: «как смел ты меня посылать?», юн схватил со стола чугун- ный пест и стал бить его по голове и руке, пока не прибежали служителя. Тогда игумен Аполлос 28 июня подает заявление об учиненных с ним Бобри- щевы'Ю-Пушкиным бесчеловечных поступках, и только тогда, после обмена бумагами с высшим начальством, урядник Рынков отвез нашего страдальца в Енисейск в Спасский монастырь, куда, и доставили его благополучно» вече- ром 11 августа 1828 г. Дальнейшая жизнь его в Енисейске пока известна нам мал», но во вся- ком случае новые данные свидетельствуют, что, по крайней мере, до половины 1829 г. он жил, пользуясь полной свободой, хотя и производил очень жал- кое впечатление: