Сибирские огни, 1924, № 2

милости божьей ждать, а Ленин говорит: крой дармоедов и в хвост, и в гриву, все на земле принадлежит рабочим и кресьянам... В сердце Ивана радость последним огоньком догорела, а заноза все острей, все больней колется. — Да я хто тебе?!. Родитель, али хто?!. Ково учить удумал?!. Ложку об стол трахнул, осколки полетели... — Я, пожалуй, на старости лет выучу!. Живо про камунию у ме­ ня забудишь. . Весь ходуном ходит старик. Кулаки сжимает, машется... Мать слова лишнего не скажет, точно милостыню у сына просит.. —Не надо, сынок... Он старый, такой уж помрет... Трудно по­ нять про што от бога не дадено... —Не твое дело меня учить... Отцы богу молились — не хуже нашего жили... Как теперь на люди выйдешь?. Засмеют!.. Камуния!.. — ñ ты, отец, на меня вали —я снесу... У меня и с богом, и с людьми, без понятия которы, расчет простой: высморкался и квит... —Цыц, паскудник!.— коршуном на сына налетел.—Не нужон ты мне такой... В сенях кто-то скрипнул дверью. Этот скрип ударил Ивана по рукам; отошел от стола, на голбец опустился... В избу, согнузшись, кряхтя влез сосед Ефим Сорока, лохматый черный мужик, в зипуне и цыгаркой в зубах (горит или не горит, все равно до новой в зубах торчит). Помахал корявой пятерней возле носа. — Здорово живете!.. — Проходи,—за всех мать сказала, убирая со стола,—садись... — Хы... а сказывали, Тимка убит?! — Обмишурились... По-медвежьему пожал руку, присел рядом на лавку. — ñ мы тя со стариками погибшим шшитали... Пра слова... За упокой подавали... — Напрасно старались... Ну как живешь, дядя Ефим? . — Дыть што нам жись... Вот белы коней двух угнали—худо, а так ничо... Отец голову опустил—злобу не удалось вылить, а Тимошка, как ни в чем не бывало: шутки отпускает, смеется... — На побывку аль на совсем?.. — Дня на три, на четыре... када отряд придет... Я вперед убег... — Та-ак.. Вы как же теперь из Расеи в нашу Сибирь совсем с камунией идете?..—гнилые зубы щерит.—Мы ее тут шибко ждали... — Как же... совсем... На тринадиати подводах ее везут, каму- нию-то... Передняя уже за Омскай перевалила, а задняя за Урал за­ цепилась: хвост, говорят, оторвался, никак найти невозможно... У Ефима по смуглому лицу улыбка .. — fl-a... скажи, несшасье!.. ñ мы вить думали, вы ее в клетке везете нам на показ; што така за камуния... Злющая, сказывают, а?.. — Как для ково... — Не ужиться ей туг... Мороз неподходяшший—сурьезный... да и люди мы—медвежатники, случай чего—с рогатиной попрем супро­ тив ее-то.. — Это как удасса... Против Колчака пошто не перли?..