Сибирские огни, 1924, № 2

Заноза . I. Осенний ветер метет пожухший лист. Срывает с деревьев и гонит от родного корня в неизвестный край. Точно метлой метет и где пристанище —не видно. Так с осенними ветрами уходили „белые". Долго тянулись они на восток, словно бесконечный, серый, запы­ ленный дальней дорогой караван. Солдаты и их „погонщики“—одинаково серые, безлицые, табу­ нами приходили в село Балган, потом скатывались вниз, в долину Караджар, и терялись в густом лесу... Часто их провожал глазами Иван Беспалов, мельком заглядывая в лица, в надежде увидеть сына... Разное о нем говорили: одни, что его убили в восстание, другие, что он у красных... Последний отряд угнал у Ивана Беспалова лошадь. Еще одним горем прибавилось. Теперь Иван больше не провожает солдат, он ждет красных. И, когда жена Марфа начинает потихоньку всхлипывать, Иван успокаивает. — Брось... чо толку в слезах та... коли не суждено помереть — придет. Д лошадь —дело наживное... Еще года не прошло, как расстался с сыном, а голова побелела, точно в лебяжьем пуху и лицо от морщин рубцами покрылось... И не у одних стариков Беспаловых было горе, по всем избам ходило оно и клало свою тяжесть на мужицкие обтянутые плечи... Уже изморозь заковывает льдом Джабайку, а красных нет. Хоть- бы весточку услышать... II. По снежной пороше пришел первый батальон красных, За пять верст услышали, и по избам залетало известие; — Красны идут... — Большевики... — Камуния... Красным и большевикам были рады, а камунии — боялись. — Разбойники там одни... Но батальон прошел тихо — камуния не задела. Комбат собрал все село на площадь и всех оделил ласковым добрым словом: — Товарищи...