Сибирские огни, 1924, № 2

— Ах, какой красивый гимн! Вот люблю! С инте-ер-нэ! Циона- лом!... Восхитительно!.. Род людско-ой... Восхитительно! Ты любишь этот гимн, Васятка? Я не был ни Васей, ни Васяткой, но, не все-ль равно, пусть будет так. Пусть будет и Васятка. И я сказал: — Нашли о чем спрашивать: насколько мне известно, этот гимн всем нравится. — А-я? — Что? — А я вам... нравлюсь? — Я в вас давно влюблен. — Правда? А зачем же... а зачем же вы пошли сюда слушать эту адвокатку? И она, надув пухлые губки, еще тесней прижалась. — Ничего подобного. Я никогда не видел эту женщину. — Фи,—неинтересная. Но говорит великолепно. И, знаете, костюм все портит. В шубе, в шапке,.. Какое ж впечатление! Иное дело, если- бы вышла эле-гант-ная дама. Костюм, прическа... И так-кая речь! Это был-бы шик, я вам скажу! — Конечно,—сказал ей я,—я вполне вас понимаю, выйдет ка­ кая-нибудь в сапожищах, в косоворотке... Какое же сравнение. — Она, ведь, партийная,—брезгливо сказала Ниночка.—А я всегда замечаю... Почему это, Васенька, все партийные женщины ужасно безобразны? Но ответ у меня уже был. Я только наклонился поближе к уху Ниночки, чтоб не услышал кто-нибудь посторонний, и сказал ей: — Не везет в любви, приходится идти в монастырь, чтоб найти успокоение. А уж коли монастыри позакрыли, куда же пойдешь?— Приходится в партию... И мы похохотали оба над удачной остротой. А было уже поздно. Нахмурил брови вечер и вспыхнули в ок­ нах огни. И вдруг клапаны театра распахнулись, и в улицу метнулись жи­ вым потоком взбудораженные страсти, страстишки, подогретые до 100 градусов. Их несли в себе люди вз'ерошенные, подавленные, взбудора­ женные. Я оставил ненадолго Ниночку, чтобы шагнуть к Бичевину. — Что-же это вы,—сказал он,—опоздали? Интересно. Что твоя глава из Достоевского. Даровитая натура, Ковтун этот. В душу каж­ дого залез и все наизнанку выворотил. Здорово сказал. Ланцетик у него острый. Защитнице и делать нечего: четырех может и не оправ­ дывать, а остальных хоть десять лет оправдывай, не оправдаешь. 0 6 ‘ясняй преступления с точки зрения причинности, обвиняй и казни с точки зрения целесообразности. Вот его подход. Молодчик Ковтун: по марксистски разделался... Завтра защита. Жалею, что не придется послушать. Вы будете? — А, ведь, завтра я уж ехать намереваюсь. — Уже? Ну—до свидания. — До свидания. Я вернулся к Ниночке.