Сибирские огни, 1924, № 2

И тогда все будут читать после „бывший“: „Перебежавший к войскам почугаевского фрочта 20-га декабря 19 1 8-го года“. Вот оно! „Быв­ ший“, но еще год тому назад перебежавший. В ты вот не „бывший“ и перебежать тебе поэтому все равно, что раз плюнуть, а ты и не подумал перебежать. Кто бы говорил, а уж ты-то бы, брат, посидел да помолчал. Еще не дорос немножко разговаривать... Да. Это верно, что цифру 9 можно на 8. Совсем будет незамет­ но. Это я хорошо придумал. Кстати, завтра же я заполню и анкету: партизан... пострадавший... желаю вступить в ряды Р.К.П ... большевиков... Обязательно завтра-же... Но, вот и Воскресенская! Часто-часто забилось сердце и не знаю, побледнел-ли я, или лицо мое румянцем залилось. Но что-то было с моим лицом. Так сильно я разволновался. Но... что это такое? — Над домом 43, над нашим важным толстым домом по Во­ скресенской, висел бульшущий флаг красного креста, а на воротах значилось: „Тифозный барак № 11“. Уж этого-то я никак не ожидал. Я остановился в недоумении. Я, буквально, растерялся. Но во дворе и в этот раз все было по старому. Тот-же разбитый памятник, служивший точильным камнем, тот-же плотный, туго наби­ тый уравновешенный уют. Во дворе же я встретил расстроенного Гошку. Я, конечно, обра­ довался и протянул ему руку, как взрослому. Стоял я прямо, чуть-чуть приподнявшись на пальцы в катанках, и руки-ноги мои верили, что на них смотрят. Из окна смотрят. Ее глаза, глаза Верочки. — Как дела, Гоша? — Чо „дела". Перевернули все ногам к шее. „Коммуни-исты“. Кому на, а кому нет. На готовенькое-то... И отвернувшись от меня, он заорал уже под крышей. — Тпру! Тпру, говорят!... С палкой по деревням пролетап? „Пролетарья". Соединилася со всех стран!.. Да тпру ты, язви тебя в душу! Чтоб тебя хвороба побрала! Ну, конечно, я ничего от него не узнал. Но зато я сразу же узнал все от Екатерины Ивановны. — Как-же: в губернию уехали. Службу там получил. И службу, говорит, хорошую... Вам-то што! Вы тоже вот за коммуну пострадали. Генералом вас надо сделать. А вот—нам. Горбом которые нажили. В карман не спрячешь. Под барак вот дом взяли... Во флигеле вещи-то ваши. Все ли собрала, не знаю... Моя новая каморка-комнатка показалась мне такой ограниченно­ пустой и печально-убогой. А тут еще наивно-глупая те­ леграмма от моей мамаши, лежавшая распечатанной на моем столе: „Петенька я в Иркутском не пустили дальше все взяли желтый чемодан тоже и все что там было не успела деньги тоже пропали не берут Шайкина“. Я совсем расстроился. Ну, скажи пожалуйста. Шопотки во все ротки. Уж никак иначе то не сумела. Шифрованная телеграмма, нечего сказать! „В Иркут­ ском“, а где там в „Иркутском“?... И-эх!.. Человечек, прости господи!...