Сибирские огни, 1924, № 2

часье может сгореть. Й останутся умные-то люди на комариной плеши. Что и случи­ лось потом. Пожар, дым, огонь бьет вверх! Близко не подходи, из боязни обжигания. Люди кричат, плачут и падают, выражая беспо­ койство по случаю огня. Он-же идет, спокойный, как монумент, прямо туда и там делает свое благородное дело под звуки благодарности среди обезумевшей толпы. Видя огонь, он бледнел и начинал гудеть. Как полководец, он протягивал руку, указывая, куда направлять водяные струи. К. Г. мой смеялся, что палец у Обу- вайлы (средний на правой руке) был длиннее других от всегдашнего Показы- ванья“.. Наиболее революционное по духу про­ изведение в „Русском Современнике“ при­ надлежит Л. Андрееву. „Конь в Сенате“ уже был напечатан „по ошибке“, как сказано в примечании, в „Известиях*. Пьеса полна страстного протеста против деспотизма и кажется актуальной даже теперь... Кроме литературно - художественного отдела в „Русском Современнике" опубли­ ковано много архивных литературных материалов, помещен ряд критических статей и заметок на разборе которых останавливаться было-бы утомительно. Из статей выделяется статья М. Горь­ кого о Ленине. Художественно нарисован­ ный М. Горьким Ленин—человек, Ленин в будничной повседневной жизни, для нас бесконечно дорог. Статья, так-же, как пьеса Андреева, давно стала достоянием совершенно другого круга читателей, чем тот, на какой может расчитывать „Русский Современник". У нас в Сибири, отрывки из нее печатались в газете „Советская СибиРь ‘ - В. Итнн. Перевал— Сб о р н и к N9 1. Под редак­ цией Арт. Веселого, А. Воронского, Мих. Голодного и В. Казина. Госиздат Москва, тир. 2000, стр. 261. «При редакции журнала „Красная Новь“ организовалась группа молодых писателей, прозаиков и поэтов Основное ядро их связано с комм, партией и ком­ сомолом. Другая часть беспартийна, но стоит на коммунистической точке зре­ ния, либо близка к ней, являясь органи­ чески связанной с рабоче-крестьянской средой. Группа приступает к изданию своих сборников „Перевал“, которые должны выходить периодически каждые три месяца». В первой книге напечатаны произве­ дения двадцати девяти прозаиков и поэ­ тов. Из них большая часть выступает во Всесоюзном масштабе, видимо, впервые, • Такое организованное выступление на­ шего литературного молодняка (и группой определенно многочисленной) и с такими убеждающими аргументами, как туго на­ битый увесистый томик сборника необхо­ димо отметить и приветствовать. Конечно, не следует петь дифирамбов и редакции сборника и авторам в нем напечатав­ шимся потому только, что первые соста­ вили книгу, а вторые поместили в ней свои произведения. Но откладывая до следующего номера нашего журнала подробный разбор „Пе­ ревала“ все-же можно с уверенностью сказать, что сборник значительный коли­ чественно (по числу напечатавшихся авто­ ров) будет не менее значителен и каче­ ственно. В этом убеждает нас беглый просмотр книги. В сборнике много незрелого, зеленого, сырого. Но это не тревожит, а радует. Радует, что „зелень“ сборника молодая, буйная с крепким „кедровым духом' цепкими корнями врастет в живую землю художественного творчества. В добрый час! В. Зазубрин. Пьер Амп. „Люд и“. Избранные рас­ сказы. Изд. „Мосполиграф 1924, стр. 177. Тир. 5.000. Есть такие книги. Есть! Возмешь и от корки до корки не отрываясь. Книга П. Ампа — лицо предвоенной „прекрасной Франции“, той Франции, ко­ торая руками палача Тьера задушила Коммуну—71 года и построила свою жизнь на принципах „законности, справедли­ вости и цивилизации*. Эту Францию П. Амп ненавидит со всей силой ненависти подлинного проле­ тария. Представителей правящего класса— (Сенатор Фреван, человек, приехавший в автомобиле из Лиля, Лорд Роттен, граф Трейль-де Сен-Моль), представителей худ­ шей части интеллигенции, пресмыкаю­ щейся перед буржуазией, ее «пяткочеса- телей>—(писатель Проспер, Поль-Маш? и театральный критик Карл Альберт-Жорж) он обливает едкой известью презрения. Вот для примера фигура старика богача- аристократа наполовину разбитого пара­ личей, пришедшего к ювелиру с новой молодой любовницей. — „Лэди Гетти привела лорда Роттена к ювелиру Шассэн, где лорд был изве­ стен своей пышной расточительностью. Шассэн сам принял знатного клиента; это выразилось в том, что одной рукой он пододвинул край стула к дрожащим ногам важного джентльмэна, а другой помешал ему рухнуть на пол; с другой стороны его поддерживал в это время