Сибирские огни, 1924, № 2

Ленин помер. — Кузьма, слышь! — Ну, че? — Ленин помер. — Ври? — Че ври. Верно помер! Кузьма остановился и поглядел на Егора. - - Вот че, паренек, этим не балуются, брось шутки-то. Но Егор на своем.—Пра слово, чичас нарочный прискакал, на сборню кликают, об'являть будут. Кузьма вдруг обозлился, швырнул дугу и выдернул из оглобель гнедуху. — Помер! Я с кем же мы-то останемся? Мужицкая-то сила в ком? Егор сдернул рукавицей намерзшие усы. — Што-ж, Кузьма Васильевич, супротив не пойдешь, не в наших силах смерть отогнать. И пошел, ковыляя дальше, скликать на сборню. На сборне людно. — Ленин помер,—бежит по селу, захватывает, тревожит... Иной куммунию на всех соборах клянет, а Ильича—нет. Это, паре, особ статья. Ильича нельзя, ни... И старухи притулились, ждут. В уголке комочком, шаршавые, при­ таились, молчат, а знают, таят. Шепотом нутряным, неслышным, уши давно отупели, в темноте делятся, сердцем чуют, болят. — Помер, сердешный, помер... Наследничка-то вот не оставил, не довел, должно, восподь от... Кабы опять смуты какой не завелось. Шамкают рты, рука трясется, кресты махая. — Прости, восподи, прегрешения вольные и невольные. — Без покаяния, сказывают, помер ст и бога не признавал. Иих... Ребята катышем промеж ног. У них везде дело есть, ребята знают все, а ждут: че мужики станут делать. — Дяинька, а дяинька, а хоронить-от ево с попами, али так? — Пошел, сукин сын, домой, вот я те чичас опояской. Исчез парнишка, а в другом углу уже юлит: анхирея позовут, вот те хрест. —Товарищи! Так што товарищ Ленин померши, а к тому же мы, конешно, получивши от Губкома гумагу о похоронах, товарищи, то стало быть, мы, коммунсическая партия, стоящая на защите рево­