Сибирские огни, 1924, № 2

чивая свою речь, Ваза замечает, что у вогульского народа осталась одна надежда на Торыма. Торым, выслушав Вазу, говорит, что он— Суснахум Великий Торым Обещает в Царстве Мертвых Им (вогулам) великую награду За страданья и лишенья, которые они несут на земле. Нет, отец,—воскликнул Ваза, Мне ответ не нужен этот. Что им радость в царстве Мертвых, Что им поздняя награда! Ваза настаивает на земной награде и отвергает небесную. Торым не доволен настойчивостью Вазы, он откладывает с ним разговор до следующего дня. На следующий день Торым дает после длительных об'яснении удовлетворительный ответ и обещает послать на русских чуму, кото­ рая их истребит. После истребления таким путем русских, Торым обе­ щает туземцам все блага жизни и национальную свободу, Тсрым дарит Вазе кольчугу, богатырский мечь и предлагает одержать новых три победы: над зверем Иуйром (китом), Мухором (мамонтом) и Мей- ком. Ваза возвращается, одерживает эти три победы, но в это время умирает Ючо, т. к. Ваза, побеждая Мейка, разрушает чары бессмер­ тия Ючо. Ваза обращается к Торму воскресить Ючо, но получает отрицательный ответ. Тогда Ваза разрывает с Тормом, хочет перейти на сторону русских, но эту угрозу ему не дает осуществить тот таин­ ственный старик, который однажды ему дал семь лучинок, камень белый и сухую траву. Старик предлагает ему отправиться искать живую воду и живой прут, чтобы потом оживить Ючо. Ваза снова пускается в путь. Ваза до сего времени не возвратился, а поэтому дело освобождения вогулов не может осуществиться. Когда он воз­ вратится, никто не знает, но все уверены, что должно настать это время, счастливое время для всех народов позабытых. Наша поэма „Янгал-Маа“ не является точным переводом вогуль­ ской саги о богатыре—освободителе вогульского народа, она напи­ сана совершенно иным размером, несвойственным ни вогульскому, ни остяцкому языкам; некоторые повторяющиеся эпизоды выпущены; и вообще вогульская сага и вошедшие в нее наслоения и варианты послужили нам только канвой для поэмы, при чем все сказания о богатыре-освободителе, независимо от его имени, которые нам уда­ лось записать, вошли в нашу поэму. Мы, главным образом, старались сохранить дух сказаний, возможную точность вогульского или друг, текста и восстановить эпос о богатыре-освободителе в том виде, в котором он мог бы существовать, как законченное произведение. Полагаю, что на основании данных из поэмы, основанной на сводке вогульско остяцких былин и героических сказаний, мы можем все же сделать некоторые выводы и провести параллель между ста­ рым дорусским эпосом и новым послерусским эпосом. Резюмируя сказанное, отмечаем: 1. После покорения Сибири русскими, в сибирской инородческой среде зародился новый эпос, который мы назовем послерусским ту­ земным эпосом.