Фольклор юкагиров. - 2005. (Т. 25.)

Другой любопытной фигурой произведений ньиэдышгэ , конечно же, является сукидъэврэй чупчэ ‘бродячий чукча’. После выхода книги И.С. Гур- вича «Таинственный чучуна. История одного этнографического поис­ ка» [21] его предпочитают обозначать словом чучуна. Многие люди до сих пор уверяют, что видели бродячего чукчу в тундре (см. коммент. к тексту 67, бл. 2). Оймяконские эвены чучуной называли юкагиров, которые со свис­ том спускались с горы на лыжах, хватали живого оленя и уносили его на себе в горы. Эвены горной Якутии и Магаданской области под чучу­ ной подразумевают диких людей — мулэн. Это слово, несомненно, явля­ ется вариантом эвенского булэн ‘юкагир’. Можно предположить, что ди­ кие люди были чудом сохранившимися представителями вымершего пле­ мени древних одулов (юкагиров). Кроме того, персонажами рассказов ньиэдышгэ становятся местные начальники, появившиеся после включения юкагирских земель в Россий­ скую империю. В повествовании «Ичен» (текст 55) князец приказывает избивать молодого шамана тальником по спине. Из рассказа «Петер- кийя» (текст 64) узнаем о прибытии юкагирского головы в Среднеко- лымск и о том, какие разговоры он вел с якутским князцом. Юкагир­ ский голова предстает человеком умным, исполненным внутреннего до­ стоинства, ведущим себя согласно нормам своеобразного этикета абори­ генов Колымы. Он не реагирует на расспросы молодого якутского князца на улице и только дома, раздевшись и расположившись на предложен­ ном ему стуле, говорит: Ньиэдьийли. Мэт нэмэ кейлэсльэльдьэ квдэ нолэр пудэ куриличмэк? ‘Поговорим. Почему ты меня стал расспрашивать сна­ ружи, словно виноватого в чем-то человека?’ (текст 64, бл. 4). О большой житейской мудрости свидетельствует также мнение юка­ гирского головы о новом царе. Так, он сначала спрашивает: Мидьэрпэйнэк хуодэбандьэ эдьилэк виэмэлэ? ‘Он устроил жизнь по-новому?’ (текст 64, бл. 6), а услышав ответ якутского головы, констатирует: Тун* чама- далдьжол уолэн: нугиэльэлул ‘Царем избран, оказывается, ребенок’ (текст 64, бл. 6). Произведения типа ньиэдышгэ ‘рассказы’ повествуют о событиях, происходивших в реальном прошлом. В этом их основное отличие от чуольэдьии ньиэдьилпэ ‘рассказов о древних людях’ (т.е. преданий и ле­ генд), в содержание которых часто привносятся преувеличения, гипербо­ лы. По этой причине рассказы обычно имеют более простую сюжетную линию, не изобилуют сравнениями и другими художественно-изобрази­ тельными приемами.