Фольклор удэгейцев: Ниманку, тэлунгу, ехэ. - 1998. (Т. 18.)

его можно считать общим. Термин йаваний произошел от припеваемого слова йава. Нимацку исполнялись в период промыслового затишья. Существовало да­ же поверье, что слушание сказаний сопутствует охотничьей удаче, а скази­ тель своим повествованием якобы успокаивает вьюгу и отгоняет злых духов. У удэ существовал обычай исполнять нимаңку ночью во время поминок или похорон, а также после шаманского обряда, пока духи якобы еще могли “слы- шать“ происходящие события в стойбище. Цель таких выступлений сказителя была близка к магической — отогнать злых духов, уберечь от них сородичей. Во многих сюжетах нимацку, связанных с охотничьим и рыболовным про­ мыслом или хозяйственной деятельностью, отражено немало этнографиче­ ских реалий традиционного быта удэ. Разумеется, зафиксированные в ни­ мацку обычаи и мелодии влияли на все формы поведения удэ. Характер на­ певов в нимацку указывает на различные связи с былыми песенными тради­ циями йаваний и заметно отличается от современных песенных форм йэхэ. В отличие от йэхэ и тэлуцу-йэхэйни в нимацку пение органично включено в текст, и песенные фрагменты во всех случаях имеют сюжетную мотиви­ ровку. Представленные в томе тексты по-разному интерпретируют песенно­ речитативные вставки. Тексты первой группы списаны с магнитофонной лен­ ты, музыкальная часть в них представлена достаточно адекватно. К такого рода текстам относятся нимацку “ГЬи“ (текст 23) и “Сэлэм Ко’и (текст 15), “Чохия Миату“ (текст 19), “Ј1әтиғә“ (текст 25) и “Бохо“ (текст 40). Вторая группа нимацку включает корпус из отдельных напеваемых тек­ стов, которые прилагаются к основному прозаическому тексту, записанному без звукозаписывающей аппаратуры. К ней относятся нимацку “Эунку“ (тек­ сты 11, 11а), “Сэлэмэгэ** (тексты 14, 14а), “Килайэ“ (тексты 29, 29а). Опубликованные в настоящем томе нимацку третьей группы записаны без звукозаписывающей аппаратуры. Собиратели выписывали напеваемые разделы и даже выделили их стиховой записью. Это тексты “Золомчо“ (текст 12), “Гамули“ (текст 17), “Хуту-мафа“ (текст 30), “Мэйэхи“ (текст 33), “Мамака Тойэк“ (текст 34), и “Уз&“ (текст 39). Почти все эти сюжеты от­ носятся к числу редких и встречаются только у хорских, последний (текст 39) — у самаргинских удэ. Нимацку этой группы записаны от исполнителей, с которыми авторы музыковедческой статьи не встречались. Исключение — текст 12, записанный от Намика Кялундзига. Указанные сюжеты можно рас­ сматривать в связи с выяснением функции песенных вставок. Четвертая группа публикуемых в томе текстов не содержит упоминаний о песенных вставках, но наши экспедиционные материалы позволяют утвер­ ждать, что нимацку “Биату“ (текст 6 ), “Бэле и братья Биату“ (текст 7), “Лу­ ги Бэле“ (текст 10), “Забза“ (текст 24), “Бэле и 7 волков1*(текст 26) содержат песенные вставки. Эти сюжеты записывались нами либо от одних и тех же исполнителей, но в разное время (тексты 7, 24, 26), либо от их односельчан (текст 6 ), либо в другой локальной группе от исполнителей, родившихся на р. Хор (текст 10). В каждом случае мы имеем дело с возможностью воспол­ нить музыкальные разделы публикуемых текстов.