Фольклор удэгейцев: Ниманку, тэлунгу, ехэ. - 1998. (Т. 18.)

дливое лето и т.п. К сожалению, в томе отсутствуют пословицы и поговорки. Этот вид паремий еще не вполне сформировался в тунгусо-маньчжурском фольклоре, поэтому его крайне трудно зафиксировать, тем более у такого не­ большого и теряющего родной язык народа, как удэ. Песни более подробно будут рассмотрены в музыковедческой статье. Здесь лишь отметим, что в томе собраны традиционные лирические песни (тексты 67, 69—71), так называемые личные (тексты 61, 65 и др.), песня- посвящение (текст 68). Лирические и “личные1 песни очень близки; они всегда биографичны, сочиняются исполнителем, другие лица их петь не могут. (Впрочем, иногда по чьей-то просьбе можно петь “личные" песни своих умерших близких род­ ственников.) Песни с любовной тематикой исполняются только для того лица, кому они посвящены; петь их публично считается неэтичным, поэтому запись их очень затруднена (см. тексты 69, 71). Необычна песня 68, представляющая собой диалог влюбленных: юноша предлагает девушке “убежать на Хор“ , но ее не отпускает дядя. Возможно, это произведение правильнее было бы от­ нести к “личным" песням, ибо в нем рассказывается случай из жизни моло­ дого человека. Любовные и “личные1 песни исполняются в уединении. Лишь некоторые из “личных" песен становятся известными и распеваются другими после смерти автора. В “личных" песнях обычно повествуется о судьбе человека или о наиболее тяжелых моментах в его жизни (см. текст 61). В молодости люди складывали песни о своем безоблачном бытии; к этим произведениям примыкают “песни настроения" (например, текст 65), описывающие состоя­ ние и красоту природы или собственное радостное настроение. Близка к ним песня-посвящение (текст 67) Дж. Кимонко своей старшей сестре (ср.: [28, с. 248]). Как и у других тунгусо-маньчжурских народностей, у удэ существуют песни-импровизации, сочиненные иногда не без лукавства (см. текст 72). Язык фольклора удэгейцев, как и других народов, имеет свои особенно­ сти, специфические средства художественной выразительности. Разумеется, язык фольклора богат и сложен, подчас архаичен и не вполне ясен. Недаром В.К. Арсеньев, немного знавший бытовой язык, писал: “Язык поэзии и сказок подтверждается в полной мере. Это древний язык, язык эпоса, и может быть выяснен только при записывании сказок на туземном языке" [ПД—1914, 1917, 1926, 1927, № 2, с. 1059—1060]. Эта тема никем пока специально не исследовалась. Мы позволим себе вы­ сказать лишь некоторые суждения об удэгейской поэтике, при этом постара­ емся следовать совету Б.Н. Путилова: “Поэтика отдельного текста есть кон­ кретный вариант поэтики жанра, реализация ее принципов" [100, с. 15]. Два класса удэгейской прозы (тэлунгу и ниманку ) существенно разли­ чаются по использованию языковых средств. Попытаемся показать эти отли­ чия.