Фольклор удэгейцев: Ниманку, тэлунгу, ехэ. - 1998. (Т. 18.)

цев, он имел облик валежины с распростертыми в земле гниющими корнями, которые считались его руками и ногами. С этим неожиданным по своей форме духом связаны некоторые обычаи и запреты, сопутствующие рубке деревьев (см. запреты). Ули пудяни — хозяин воды, который живет в утонувших деревьях. По­ этому рыбак, убивая острогой рыбу и попав в утонувшее дерево, по старин­ ным представлениям удэгейцев, мог ранить духа-хозяина воды. Кроме хозя­ ина, который есть у всякой воды, были хозяева отдельных рек, которым также приносили жертвы. Например, Гула эдени — хозяин реки Чукен (букв, дух- хозяин скалы). Согласно удэгейскому мифу, его олицетворяет возвышающа­ яся над рекой Чукен скала, похожая на голову удэгейца в охотничьей ша­ почке с хвостиком на макушке. В мифологии известен лунге — владыка воды, ведающий наводнениями. Слово лунге китайского происхождения, по-китайски значит “дракон" (см. коммент. к тексту 48). Это слово входит в состав китайского названия р. Амур, по-китайски Хэй-лун-цзян “река черного дракона". Может быть, фигура лунге появилась под влиянием китайской мифологии. Однако она не только принадлежит к тому же типу хозяев, что и многие другие персонажи удэгейской мифологии, но и отражает те природные условия, с которыми по­ стоянно сталкивались удэгейцы, проживавшие в бассейнах Амура, Уссури и других рек этого региона. Мифические персонажи, фигурирующие в той или иной связи в публи­ куемых ниже фольклорных текстах, представляют далеко не весь пантеон фантастических образов и духов, населявших мир удэгейской мифологии. Многие из упомянутых нами персонажей очерчены крайне скупо, позволяют лишь поверхностно судить об их функциях и строить только догадки об их внешнем виде. Однако при этом нельзя не почувствовать, с какой интенсив­ ностью работало творческое воображение народа, создавшего такой богатый и оригинальный мир образов, населив ими как всю окружающую его природу, так и свой повседневный быт. Что касается обрядового фольклора, то в нашем томе он представлен все­ го одним фрагментом камлания (текст 62). Это обусловлено почти полным исчезновением шаманства среди удэ. Уточним, что обряды (в том числе и свя­ занные с шаманизмом) бытуют, но культура камлания ушла в небытие. Нельзя считать репрезентативными и паремии; эти жанры тоже очень быстро утрачиваются. Загадки (13 образцов в тексте 47а) вполне соответст­ вуют общетунгусоманьчжурским канонам. Приведенные в томе запреты и приметы (12 паремий в тексте 51), разумеется, не могут дать полного пред­ ставления об огромном их массиве в культуре удэ. Запреты ( сондо) в прошлом регламентировали всю жизнь удэгейцев; почти в каждом сондо говорилось, что ожидает человека, нарушившего его. Весьма активную роль играли не­ давно и приметы, среди которых было немало тонко подмеченных природных связей, но были и, так сказать, иррациональные (таковы почти все, приво­ димые в томе). Старые люди до сих пор, основываясь на приметах природы, предсказывают интенсивность и сроки хода кеты и горбуши, знойное или дож