Фольклор удэгейцев: Ниманку, тэлунгу, ехэ. - 1998. (Т. 18.)

неба“ (текст 105(31)), где после рассказа о героическом походе Егды и его женитьбе идет миф о рождении Маци и создании им вместе с отцом холодной северной страны, морских рыб и животных. Второй случай присоединения ми­ фа к сказке встречаем в тексте 88(14) (“Гамбау-буинь“), где за сюжетом об уничтожении злого чудовища следует миф о прокладывании дороги в мир мертвых. Почвой для подобных контаминаций служит и общность главных героев мифов и сказок. Это непременно старик Канда, молодец Егда и его суженая Болигэ. В арсеньевских сборах контаминация в мифах встречается чаще, чем в сказках. Лишь в двух нима?аңку есть контаминированные сюжеты (тексты 105(31), 107(33)), а мифов со “слепленными1 сюжетами пять (тексты 77(3), 88(14), 93(19), 94(20), 96(22)). Текстовой массив в данном случае явно не­ достаточен для обобщающего вывода о том, что контаминация в удэгейском фольклоре более свойственна мифам, нежели сказкам. Хотя по удэгейской номенклатуре некоторые виды мифов относятся к разряду тэлуцу, а сказки — к нима?аңку, но мы видим, что они практически составляют трудно расчленимое целое. Их расхождение к разным полюсам началось не так давно, поэтому взаимопроникновение и контаминация сю­ жетов носят перманентный характер. В целом жанр собственно сказок в фоль­ клоре удэ по сравнению с устным творчеством других тунгусо-маньчжурских народностей представляется нам в большей степени сохраняющим архаиче­ ские черты. В раздел исторических жанров мы выделили родовые предания (тексты 117(43), 118(44)), топонимические предания (119(45) — 121(47)) и три за­ имствованных сюжета (тексты 122 (48) — 124(50)). Предание “Род Камедига“ (текст 117(43)) толкует происхождение трех родовых названий с позиций народной этимологии: Сюляндига < сулайси “врешь“, Камедига < камеей “берестяной короб“ и Кялондига < кялу- маси “косишь глазами11. Бесспорно, это достаточно позднее осмысление ро­ довых названий. (Подробнее о народной этимологии в фольклоре см. в ком­ ментариях к текстам.) Три заимствованных рассказа о борьбе “орочей-удэАе“ с маньчжурами являются, по нашему убеждению, адаптированными маньчжурскими повест­ вованиями. Прием подготовки чучел и отвлечения с их помощью сил про­ тивника можно назвать военной хитростью, свойственной искушенным в вой­ нах народам. Удэгейцы же, похоже, никогда не вели войн, а случайное убий­ ство человека у них каралось. Между тем они охотно заимствовали “воинст­ венные" сюжеты: достаточно широко бытует у них сказание о Куань-Юне*. В.К. Арсеньев собрал немалый и весьма репрезентативный материал по фольклору удэ. Сравнивая его с современными произведениями устного твор*Впервые сказание о Куань-Юне было опубликовано Альфтаном в 1895 г. (Приамурские ведомости, № 27). Вариант этого произведения был записан В.К. Арсеньевым в 1907 г. [Арсеньев ПД — 1907, № 4, с: 83], позднее был опубликован в работе “Материалы по изучению древнейшей истории Уссурийского края“ [18, т. 4, с. 289—294]; здесь же [с. 305—308] опубликован и ва­ риант Альфтана. В' 70-е годы сказание было записано у удэгейцев А.Ф . Старцевым.